Утро магов

Я встретил Жака Бержье (сейчас расскажу, как) в ту пору, когда закончил писать свою работу о кружке интеллигентов, собравшихся вокруг Гурджиева. Эта встреча, которую я считаю отнюдь не случайной, стала решающей. Два года я посвятил описанию эзотерической школы и своего собственного приключения. Вот то, что я считал нужным сказать, прощаясь с моими читателями. Надеюсь, мне простят, что я цитирую самого себя, зная, что я совершенно не забочусь о привлечении внимания к своим писаниям: меня волнует совсем другое. Я придумал басню об обезьяне и тыквенной бутылке. Чтобы поймать обезьяну живьем, туземцы привязывают к кокосовой пальме тыквенную бутылку с бананом. Обезьяна прибегает, просовывает кисть внутрь, хватает банан и зажимает его в кулаке. Но тогда она не может вытянуть руку — то, что она схватила и из жадности не может бросить, держит её в плену. Будучи «воспитанником» школы Гурджиева, я написал: «Нужно ощупать, исследовать плоды-западни, а потом гибко отпустить. Удовлетворив известное любопытство, нужно гибко перенести внимание на мир, в котором мы находимся, вернуть себе свободу и ясность, вновь пуститься в путь по земле людей, земле, которой мы принадлежим. Важно видеть, в какой мере существо движения мысли, называемое преданием, находит движение современной мысли. Физика, биология, математика в их крайней точке смыкаются сегодня с некоторыми данными эзотеризма, приближаются к некоторому видению Космоса, отношениям энергии и материи, уже содержащимся в видениях предков. Современные науки, если подойти к ним без учёного конформизма, ведут диалог с древними магами, алхимиками, чудотворцами. Революция происходит у нас на глазах, и она состоит в неожиданном союзе разума, находящегося на вершине своих завоеваний, с духовной интуицией. Для действительно внимательных наблюдений проблемы, которые ставятся перед современным разумом, — это больше не проблемы Прогресса. Уже несколько лет, как понятие прогресса умерло. Это проблемы изменения состояния, проблемы превращения. В этом смысле люди, склонившиеся над реальностью внутреннего эксперимента, движутся к будущему и крепко пожимают руку передовым учёным, готовящим наступление мира, не имеющего ничего общего с миром тяжелого перехода. в котором мы проживем еще несколько часов».

Вот как раз это высказывание и будет развито в нашей книге. Я говорил себе, что, прежде чем взяться за нее, нужно проникнуть разумом очень далеко назад и очень далеко вперед — это необходимо, чтобы понять настоящее. Я заметил, что людей просто «современных», которых я еще недавно не любил, имея на то причины, — я осуждал напрасно. В действительности же они заслуживают осуждения лишь потому, что их ум охватывает слишком маленький отрезок времени. Едва они появляются, как уже становятся анахронизмом. Чтобы жить в настоящем, нужно быть современником будущего. С тех пор, как я принялся вопрошать настоящее, я получаю ответы, полные странностей.

Джеймс Блиш, американский писатель, сказал по поводу Эйнштейна, что он «проглотил Ньютона живьем». Восхитительная формулировка! Если наша мысль поднимается к более высокому видению жизни, она должна проглатывать живьем истины низшего плана. Такова уверенность, приобретенная мной в период исследований. Это может показаться банальным; но когда имеешь дело с мыслями, претендуешь на место на вершине. Мудрость Генона или система Гурджиева, которые не знали или презирали большую часть социальных и научных реальностей, — этот новый способ суждения меняет направление и вкус ума, Платон говорил: «Высокие вещи должны вмещать и низкие, хотя и в другом состоянии». Теперь я убежден, что вся высшая философия, в которой не продолжают жить реальности того плана, который она считает превзойденным, — такая философия не более чем обман.