Утро под Катовице. Книга 1

Ещё немного поговорив с женщиной, я узнал, откуда взялись в амбаре пять "лишних" солдат, хотя Лешек говорил только про офицера. Оказывается, после того, как вся округа узнала, что семью Тадеуша ждёт казнь, поляки, в чьих домах укрывались эти бойцы, выставили их среди бела дня на улицу, не оставив им никакого выхода, кроме как сдаться. Затем, посмотрев, как идут дела у водителя, я вернулся к танку и занялся обслуживанием пушки. На этот раз никаких неожиданностей не произошло и я смог тщательно почистить и смазать детали затвора и механизмов наводки орудия. Потом я срубил деревце и изготовил из него банник, с помощью которого, позвав в помощь водителя, почистил канал ствола. Большое дело сделал. Затем, достав инструкцию по обслуживанию танка, вместе со Збигневом занялся его обслуживанием. Необходимо было очистить от загрязнений и смазать множество вращающихся и движущихся деталей, так что работой мы были обеспечены до вечера. Тадеуш с Лешеком к заходу солнца соорудили задуманную хибару, так что вся компания разместилась на ночь под крышей, мужики даже сделали внутри перегородку, чтобы женщины могли расположиться отдельно.

На эту ночь я уже поставил в караулы и мужиков, и себя, и Збигнева. Так что каждому досталось по одной двухчасовой смене, что вполне неплохо.

Проснувшись утром, я решил, что больше спать в хибаре не буду. Милош стонет, Тадеуш храпит, все (кроме меня, разумеется) по очереди портят воздух, в общем та ещё ночка выдалась, по уровню беспокойства недалеко ушла от предыдущей.

Но, как бы то ни было, ночь прошла, настало утро, а значит, пора умыться, побриться и позавтракать. Кстати, к моему пробуждению каша с мясом на завтрак уже была готова, и, надо отметить у Марии с Еленой это блюдо получилось гораздо вкуснее, чем у Болеславы.

Поев, я занялся изучением содержимого портфелей эсэсовцев. А Збигнев предложил вытащить танковую рацию и подключить её к автомобильному аккумулятору — дескать, если и сядет, то движок можно запустить и кривым стартером. Дав ему карт-бланш, я отправил свободных от караула солдат помогать мужикам с доделкой хибары, а сам уселся с портфелями на корме танка. Как и ожидалось, нашлось много интересного, например приказ для айнзацгрупп СС о порядке проведения акций устрашения, в котором подробно объяснялись цели и методы. Далее я раскопал брошюру с изложением обоснования превосходства арийской расы и неполноценности евреев, цыган и славян. Затем шли отчёты командира этой "спецгруппы СС" об уже проведенных акциях устрашения. К сухим описательным отчётам (состав проступка, за который применена казнь, подробное описание самой экзекуции) прилагались аналитические записки, в которых рассматривались недочёты при проведении акций, излагались предложения по повышению эффективности действий эсэсовцев. Чтиво не для слабонервных.

Решив, что надо немного отвлечься, я подошёл к женщинам, суетящимся около костра и попросил приготовить мне кофе. Болеслава с неожиданным рвением сказала, что сделает всё сама и приступила к делу, то и дело бросая на меня восхищенные взгляды, чем ввергла меня в глубокую задумчивость. У неё что, эмоции по кругу ходят? Примерно так она на меня смотрела, когда я насильника-главнемца убил, на следующий день она меня домогалась, ещё через день возненавидела, и вот опять… это пугает. Быстро сварив ароматный напиток, девушка встала передо мной на колени, протянув кружку и не сводя с меня восхищённых глаз. Я, стараясь выглядеть как ни в чём не бывало, спокойно глядя в её лучистые глаза, пил кофе мелкими глотками и думал о том… как она всё-таки красива… и кофе получился великолепный… и в медицине разбирается… и прекрасные глаза, которые своим нежным светом ласкают душу… и ничего больше в жизни не надо, лишь бы она всегда так на меня смотрела! С трудом заставив себя отвернуться от этого визуального наркотика, я перевел взгляд на женщин. Мать и дочь, до этого с интересом наблюдавшие за впечатляющей немой сценой, дружно отвели глаза в сторону и с постным видом уставились в костер. Последовав их примеру, я тоже стал смотреть на веселую игру пламени, пожирающего сухой хворост. Вскоре молчание стало совсем уж неловким и, чтобы его прервать, я произнес:

— Да, Болеслава, я хотел спросить, как там дела у Милоша?

— Пока без сознания, но хуже не становится… Пока ничего не ясно, — ответила она с лёгкой грустью в голосе и тоже перевела взгляд на костер.

— Ну, будем надеяться на лучшее, — подытожил я и пошел к танку.