Утро с любовницей

Себастьян застонал. Сначала она продала свои бриллианты Рокхесту, а теперь устраивает настоящий спектакль, уговаривая Баттерсби продать ей его ничего не стоящие акции, и делает это прямо в антракте, собрав гораздо больше зрителей, чем это удается актерам.

– Да это просто шутка, – сказал Рокхест, пытаясь увести Шарлотту. – Славно повеселились, а, Баттерсби?

– Вовсе нет, – ответил мужчина, расправляя плохо сшитый сюртук.

– Я не шучу, – не сдавалась Шарлотта, снова вырвавшись от графа и став прямо перед Баттерсби. – Я хочу купить ваши акции.

– Что ж... – Бедняга Баттерсби поморгал и прищурился, так как, вероятно, еще никогда не видел так близко такое количество женских принадлежностей. – Это, так сказать...

– Мисс Уилмонт, вы устраиваете сцену, – склонившись к ее плечу, шепнул ей Себастьян. – Эти акции ничего не стоят.

– Только не для меня, – шепнула она в ответ. – У меня есть тысяча четыреста фунтов. – Она на мгновение замолчала. – О, увы, только тысяча триста. Я должна оставить сто фунтов герру Тромлеру.

Себастьян не нашел ничего лучше, чем переспросить:

– Герру Тромлеру?

– Да, скрипачу для званого вечера леди Ратледж. Я догадываюсь, ему понадобятся деньги на одежду.

Себастьян и Рокхест застонали в один голос.

– Тысяча триста фунтов? – Баттерсби оторвал взгляд от платья Шарлотты и покачал головой. – О нет, мисс, на эти деньги можно купить лишь третью часть их, а я могу продать их только целиком.

– Но это все, что у меня есть, – грустно вздохнула Шарлотта.

– Сожалею, мисс, – ответил мужчина.

– Жаль, конечно, – сказал ей Себастьян, – но, уверяю вас, вы найдете лучшее применение своим деньгам, чем покупка этих акций.

Она взглянула через плечо на удаляющегося Баттерсби, а потом снова на Себастьяна. Ее голубые глаза были полны таким безрассудством и отчаянием, что у него сжалось сердце.

– Я должна купить эти акции. Пожалуйста, помогите мне убедить Баттерсби продать их мне.

– Но они ничего не стоят, – возразил Себастьян. – Верить, что корабль вернется в порт после стольких месяцев задержки, – значит, принимать желаемое за действительное.

– Иногда желания – это все, что мы имеем. – Некоторое время Шарлотта молча смотрела на него, а потом коснулась рукой его рукава. – Прошу вас, помогите мне осуществить это.

Себастьян так никогда и не мог понять, что именно в тот момент перевернуло его абсолютно нормальный мир с ног на голову – печаль и отчаяние у нее в глазах или прикосновение ее руки, от которого у него по спине пробежала необъяснимая дрожь.

– Баттерсби, задержитесь на минуту, – услышал Себастьян собственный голос.

– Что, и вы тоже, Трент? – Мужчина обернулся. – Делаете из меня посмешище, как Рокхест?

– Нет, ничего подобного. – Себастьян перевел дух. Это было безумство, умопомрачение, но у него в ушах все еще звучали ее слова: «Иногда желания – это все, что мы имеем». – Я возьму вторую треть, – сказал он, подсчитав, что на покупку уйдут все наличные деньги, которые у него есть. – Это все, что я могу сделать, но, полагаю, вам лучше продать хотя бы две трети, чем ничего.

– Нет. – Баттерсби посмотрел сначала на Себастьяна, потом на мисс Уилмонт и, подозрительно сжав тонкие губы, покачал головой. – В контракте оговорено, что я могу продать акции только целиком. Все или ничего.

– Я не могу больше ничего сделать. – Себастьян посмотрел на мисс Уилмонт, ожидая прочесть у нее на лице разочарование, но вместо этого увидел, что она улыбается ему.

– Вы сделали больше, чем можете себе представить.

– Трент, вы сошли с ума? – К ужасу Себастьяна, мисс Берк и ее отец подошли к ним сзади, и барон снова заговорил, с каждым словом повышая голос: – Бросать на ветер такие деньги! Неудивительно, что ваша семья в таком стесненном положении.

Уже не в первый раз недавно возвысившийся торговец бросал подобные слова в лицо Себастьяну, но до этого момента виконт старался не обращать на них внимания. Ведь в такой ситуации оказывались многие обедневшие дворянские семьи – им приходилось терпеть пренебрежение новых богачей.

– Вас это не касается, сэр, – оборвал его Себастьян.

– Я не могу оставаться безразличным, когда бросают в канаву большие деньги. Надеюсь, вы не рассчитываете, что я буду оплачивать этот долг?

– Мои финансы – это не ваше дело. – Выпрямившись во весь рост, Себастьян повернулся лицом к будущему тестю.

– Совершенно верно, – вступил в разговор Рокхест. – Мы не позволим вам воспользоваться благоприятным случаем, Берк, эдакий хитрец. Думаете, вы можете отвлечь нас от акций Баттерсби, чтобы самому купить их?

– О, я никогда... – Берк сделался ярко-красным.

– Отлично. – Рокхест обернулся к Баттерсби: – Я покупаю оставшуюся треть, дружище. Вот вы и продали весь пакет целиком.

– Все? – Баттерсби часто заморгал совиными глазами.

– Да, – подтвердил Себастьян, – своеобразное партнерство. Оно должно удовлетворить составителя контракта. – Он с содроганием подумал о таком деловом союзе – с упрямой и скорее всего ненормальной старой девой и с самым заядлым лондонским игроком и повесой. Честно говоря, он был больше согласен с мистером Берком, чем со своим собственным решением.