Утро Судного Дня

Трехглазый был там же, где Грива его оставил. И Артём по-прежнему держал его за руку.

— Помоги мне! — попросил Грива, вглядываясь в это нечеловеческое и вместе с тем почти родное лицо. — Укажи мне путь!

Ничего не происходило. Длинное желтоватое тело плавало в воздухе. А внутри Гривы нарастало чувство: вот-вот, сейчас это произойдет… И — произошло!

Третий глаз на выпуклом лбу существа ожил. Он «проступил» сквозь фиксирующую ленту, как жидкость проступает сквозь ткань. Глаз был синий, как вода горного озера. Или — как линза-концентратор в стволе импульсника. Да, именно так. Как линза. Казалось, за ним, внутри, в глубине, бурлит, умножаясь с каждым мгновением, заряд чудовищной энергии…

— Иди домой, новый человек! — грянуло в мозгу Гривы. — Иди домой — или у тебя не будет дома!

— Но как? — спросил Грива, содрогаясь от той силы, что кипела внутри синевы.

— Отдай всё! — грянул Голос. — Отдай всё до конца!

— Но тогда… меня больше не будет? — прошептал Артём. — Я умру, да?

— Больше чем умрешь, новый человек! — Голос рвал мысли Гривы, обращал их в разноцветные клочья, кружащиеся в ревущем потоке. — Это больше, чем смерть, новый человек! Это — Исход! Иди домой. Домой!

— Да… — чуть шевельнул губами Артём. — Я иду…

Выпустил руку трехглазого и шагнул в бездну.

Уже растворяясь в ничто, Артём успел почувствовать, как чьи-то пальцы сжали его ладонь…

Часть вторая

Глава первая

Возвращение

Так бывает, когда без аппарата нырнешь на слишком большую глубину. Где-то наверху — перламутровая пленка поверхности. Тебя несет к ней, ты двигаешь руками и ногами, чтобы добраться до нее быстрее, отработанный воздух (его осталось совсем немного, и он так и горит внутри) рвется наружу. Но ты знаешь: поддаваться рефлексам нельзя. С каждым уходящим пузырьком ты теряешь плавучесть, а желание вдохнуть намного сильнее желания выдохнуть. В какой-то момент ты понимаешь, что можешь и не успеть. Чувства притупляются (остается только одно — дышать!), угол зрения сокращается, теперь в нем — лишь бесконечно далекая бликующая пленка… А потом приходит покой. Ты продолжаешь двигаться, но так медленно, словно каждая секунда — бесконечность. И тебе уже не важно, всплывешь ты или нет… Пузырьки воздуха выскальзывают у тебя изо рта и уходят к солнечной кисее над головой (совсем близко), и ты больше не приближаешься к ней, а через еще одно бесконечное мгновение начнешь удаляться…

…И тут пленка разлетается в клочья, тугая струя ударяет в тебя, бросая вниз, но цепкие крючья манипуляторов вовремя охватывают твое обмякшее тело, вздергивают его вверх, и ты повисаешь над водой — оглушенная рыба в лапе механического «альбатроса». Еще один рывок — и ты у него в брюхе: в реанимационной капсуле спасательной вертушки. Сквозь мерцающую пелену беспамятства до тебя доходит чужая мысль: «Успел…» И в следующий миг вся замороженная боль умирания взрывается у тебя внутри.