Утро вечера веселее

Бессильна камера, велика только радужкаВ дрожаниях трабекул[3] и лакунЛелея тленное, как внуков любит бабушка,Перстом крестя в рождественский канун,Являет кадрами в растворе проявителяНаивность и этапов новизнуНе надо сетовать, что снимки на любителя,Не ной про примитив и кривизну,Пускай и ранее нам юность эфемернаяВсю трезвенность пыталась усыпить,Готовься, шаткая, покамест маловерная,Протаптывать водицу, а не пить

Пусть вымывается нужное русло

Пусть вымывается нужное руслоСкорым потоком искусства!Снова, как прежде, с пилою и стуслом,Катимся с видного спускаВсё, как и раньше: ни в жизнь не догнать нас,Илом измазана срочность —Это на деле успела сказатьсяЖуткость проверки на прочностьПусть запасаются пряным терпениемСпешные ритмы искусства!Шибко податливы стали лечениюБремя, бессилье и усталь

Будут читать

Чувствования стали дурныеНаждаком обернулась кроватьНас, конечно же, будут читать!Потерпите недолго, родныеЗахудалых столетий изыскиКак молочные зубы – шатать!Постоим, как креплёные виски:Нас, естественно, будут читатьСто двенадцатый… старые внуки…Синтепоновой станет кроватьИ пропавшие без вести рукиПосоветуют, что почитать

Перья снега

Разлетелись перья снега на балконе,Раскрошились белосахарным печеньемВы уносите в чулочном нас капронеПо течению:По-январски хладнокровную воронкуДля двуногих жуть как бережно хранилиОтойдите же, любезные, в сторонку:Лахта-шпилемСкорлупу нам перья снега раздробилиИ желток на небо выплыл сопленосыйТак и светит нам, донельзя прихотливымАльбиносам

Бренность царя в голове

Колоссальность древнейших чудных пирамидНа меня острый взор, я клянусь, устремитВопросительно хлопнет вдали пистолетИз ненашенской эры с опаской мне вследИ помашет, слегка поправляя синдон[4],Заскорузлой рукой неживой фараонИ меня напугает пожухшая речь«Как бледна! Не желаешь ли рядом прилечь?»Попрошу я подмоги, скрывая акцент,Отдадут египтяне нехитрый рецептИ возьмусь, искупавшись в сыром хвастовстве,Бальзамировать бренность царя в голове

Ошибаться