Уцелевшие

– Хорошо, – продолжил Енакиев. – Он считал, что его сородичи вымерли. И то же самое думала та тварь, которая здесь у нас. Она и продолжает так думать. Но теперь французский гад завладел документами, из них он наверняка поймет, что у него есть живой сородич, так? Причем сородич женского пола, и, возможно, они знают друг друга, хотя это, наверное, и не важно. Тогда совершенно естественно, что он появится здесь у нас и будет пытаться ее найти. А раз так, то для него единственная дорожка, ведущая к ней, – мы. Выводы отсюда, как по мне, очевидные – он попытается расколоть одного из нас. Не убить, а именно расколоть, выкачать информацию, как сделал это во Франции с коллегой Ажаном. Ну а потом, вероятно, завладеть и оболочкой, хотя это и не факт.

– У вас все? – спросил граф, когда Сильвестрыч замолчал и потянулся за стаканом с водой.

– Почти. Я только хочу сказать, что опасность, бывшая до сих пор чем-то отдаленным, становится реальной. У него перед каждым из нас преимущество, причем подавляющее. Он сможет отследить нас, мы же попросту не будем знать, откуда и от кого последует удар, – каждый мужчина рядом с любым из нас может оказаться этим гадом.

– Резонно, – кивнул Муравьев. – Но мы примем меры. Не знаю, насколько эффективными они окажутся, но примем непременно. Мадемуазель, все ли понятно?

– Что есть «оболочка»? – спросила Натали.

– Так мы называем тело человека, в коем находится нелюдь. Вы предпочитаете другую терминологию?

– У нас тоже есть похожее слово для этого, – сказала Натали по-французски. – Но прошу вас, продолжайте. Вы хотеть говорить, – перешла она на русский и улыбнулась Косарю.

– Нет, не хочу, – Косарь откинулся в кресле и, опровергая только что сделанное заявление, заговорил: – Мне все ясно – мы, господа хорошие, в заднице. В глубокой. И сидим тут, сентиментальничаем. «Высшая раса», – передразнил Косарь Антона. – А не хочешь подарить кое-что лучшему представителю этой расы? В качестве гуманитарной помощи. У нас у всех, безусловно, есть то, что его очень заинтересует. Тоже задницы, но уже не абстрактные, а наши собственные. В комплекте с прочими частями тела. А вот информации, которая нужна ему пуще всего остального, как раз нет. О том, где находится его баба, мы знаем не больше, чем он.

– Сие тоже резонно, – сказал граф. – С одной поправкой, с вашего позволения. То, что мы не владеем нужной ему информацией, знаем только мы, но не он. У меня есть еще несколько слов на эту тему, но я хотел бы выслушать всех, прежде чем высказываться. Засим ваша очередь, Ефим, прошу вас.

– Я все-таки не понимаю одного, – задумчиво проговорил Голдин. – Допустим, он найдет эту свою самку. И что дальше? В ЗАГС, сочетаться законным браком, он ведь ее не поведет. Другими словами, куда они денутся и что будут делать после того, как встретятся? Если встретятся, я имею в виду.

– Они тогда делать дети, – сказала Натали. – Новые йолны.

– И как же они будут их делать? – спросил Голдин саркастически. – Почковаться начнут, может быть?

– Не понимать, – пожала плечами девушка. – Что есть почковаться?

– Размножаться вегетативным делением, – пояснил граф. – Коллега шутит. Или скорее иронизирует.

– О, вот что! Нет, не почковаться. Они делать дети так, как мы, – Натали щелкнула пальцами, подбирая слово. – Они, как это есть по-русски, трахаться, вот.

– Есть более выразительное слово, – сказал Сильвестрыч. – И по отношению к этим тварям вполне уместное.

– Мы опустим это слово, – граф нахмурился. – Признаться, коллега Голдин не одинок, я тоже не понимаю. Они зачинают ребенка, который развивается в оболочке женской особи, м-м… пусть будет йолны. Однако вместо человеческого дитя рождается йолн, не так ли? В каком же виде он рождается? Как нечто аморфное, и родители обеспечивают его первой оболочкой, то бишь телом подходящего человеческого младенца, так получается? Если так, то потом он должен по мере роста менять оболочки, захватывая тела детей. Засим он становится потенциальным убийцей сразу, как только рождается?

– Нет, это есть не так, – Натали отрицательно покачала головой и перешла на французский: – Мы считаем, что йолн рождается, как обычный человеческий младенец и внешне неотличим от него. А затем он должен пройти определенные стадии в развитии, прежде чем станет способным убивать. Попросту говоря, для этого он должен сначала повзрослеть.

– Вот как, – протянул граф. – Н-да, поневоле задумаешься о тяготах их существования. Ладно, господа, утро, с позволения сказать, вечера мудренее. Завтра прошу всех ко мне, а пока позвольте высказать кое-какие соображения. Так вот, – Муравьев поднялся и привычно принялся мерить шагами помещение. – Мне кажется, убивать он никого здесь не станет. А, напротив, затаится поблизости и будет выжидать. Надеюсь, нам всем понятно, чего именно он будет ждать.

– Да уж куда понятней, – криво усмехнулся Косарь. – Пока не появится его шлюха.

– Именно, – подтвердил граф. – Именно так, будет ждать, пока не появится мадам йолна. И вот тогда, господа, начнется самое интересное.