Уцелевшие

– Мне удалось выйти на парижскую группу. Они называют себя Охотниками. Вот я и поохотился на охотника, – Райгр усмехнулся. – Не кори себя, рельо́, – добавил он, – каждый из нас идет своим путем. И ты, и я, и эта йолна, да сопутствует ей удача во всем.

– Знаешь ли ты, кто она? – спросил Йиргем.

– Нет. Это может оказаться одна из сотен йолн, которых мы считали погибшими. И это может быть одна из тех, кого мы не знали.

– Таких не осталось много лет назад, – возразил Йиргем. – Уже в пятнадцатом веке нас стало так мало, что каждый знал каждого.

– Скорее всего ты прав, рельо́

. И тем не менее нельзя такую возможность исключать.

– Хорошо, не будем исключать. Какова вероятность того, что она все еще в России?

– Очень большая, рельо́. Я думаю, что она там, и она мстит. В Санкт-Петербурге есть группа людей, называющих себя Знающими. Ее возглавляет некто Муравьев, у него графский титул, и он, судя по всему, не ограничен в средствах. Вероятно, прямой потомок тех самых Муравьевых. Обнаружить его в Санкт-Петербурге не составит труда.

– Как твой русский, Райгр?

– У меня сорок лет не было практики. У тебя, рельо́, еще дольше.

– Да, верно, но я выписывал среди прочих и русские книги. Последних лет издания.

– Скажи, Йиргем, почему ты носишь это тело? Это ведь, помимо неудобств, просто опасно.

– Я расскажу тебе. Но не сейчас. Тому не одна причина, и в двух словах всего не скажешь. Но я ко многому пришел за последние годы и значительно поменял свою жизнь в соответствии со сделанными выводами. Это непросто, рельо́, и рассказ о том, к чему именно я пришел, займет время. А я не хотел бы сейчас его терять. К тому же нам придется менять тела в любом случае, не так ли?

– Да, так. Мы не можем позволить себе ждать российской визы, находясь в телах иностранных граждан. Придется найти русских туристов с подходящими данными. Это, к счастью, несложно – Париж наводнен ими, и нам остается лишь выбрать парочку себе по вкусу.

Глава десятая

Итх, давшая жизнь Гйол, покинула дом последней.

– Не уходи, – просила ее Гйол, – останемся вместе. Смотри – все, кто жил здесь, уходили, едва почувствовав себя больными. Но разве это спасло оставшихся? Они все заболели, так же заболею и я.

Однако Итх лишь покачала головой и сказала скорбно:

– До сих пор болезнь обходила тебя, Гйол. Быть может, у Всемогущей Судьбы свои планы на тебя. А возможно, в тебе есть свойство, помогающее телу отторгать хворь. Хранитель Гойтре говорил, что такое бывало, пускай и нечасто. К тому же, мне будет легче умереть с надеждой, что хоть один йолн из тех, кому я дала жизнь, останется в этом мире. Прощай, тальо́.

Гйол поняла вдруг, что в последний раз в жизни слышит слово «тальо́» – «порожденная мной». Йолны нечасто пользовались им, поровну деля ласку и заботу между детьми в семье. Так же редко произносилось слово «льо́

» – «давшая мне жизнь». Но одно дело – редко, другое – никогда.

– Прощай, льо́, – сказала Гйол сквозь слезы.

– Обещай, что постараешься выжить. Обещай мне!

– Обещаю, льо́, – давясь слезами, выговорила Гйол.

– Не провожай меня, – сказала Итх и ушла, как один за другим уходили до нее все живущие в этом доме. Уходили, едва почувствовав жар или обнаружив в паху или под мышкой уродливый, наливающийся ядом болезни бубон. Так ушли все, кроме хранителя Гойтре – тот был первым заразившимся в доме, и тогда йолны еще надеялись, что, собрав воедино все силы тела, можно эту напасть одолеть. С другими хворями это порой удавалось, но с чумой не вышло. После смерти хранителя Гойтре заболевшие попросту уходили, один за другим покидая семью, чтобы не заразить остальных. Гйол знала, что Итх проживет не более четырех дней, если только не случится чуда, если только ей не удастся сегодня или завтра найти новое, здоровое тело. Но люди в обреченном городе были перепуганы и подозрительны, избегая даже прикасаться к чужим, не говоря о том, чтобы провести с ними несколько минут наедине.

С тех пор, как разразилась чума, лишь одному йолну в доме удалось найти себе новое тело взамен зараженного. Тейре, о́лни Итх, сумел улучить момент и захватить тело одного из четверых могильщиков, которых позвали, чтобы отнести хранителя Гойтре на кладбище. Могильщики в эти дни были единственными, кто прикасался к умершим от чумы. Денег за свою храбрость они брали немало: каждый потребовал для себя целый флорин. Впрочем, за здоровое тело для умирающего йолны заплатили бы все, что у них есть. Гйол помнила, как поначалу радовалась Итх и как горевала потом, когда уже на третий день и новое тело ее о́лни оказалось пораженным болезнью. Судьба словно поманила надеждой и жестоко обманула. Чуда не случилось.