Утверждая ту, что их

Звук льющегося душа прервал его размышления, и он встал. Пытаясь отвлечься от этой ситуации, Тайер прибрался на кухне, а затем направился по коридору к своей комнате. Он остановился перед дверью Джессы и обнаружил, что закрывает глаза и глубоко вдыхает. Сладкий аромат зеленых яблок проник в его чувства, и он заставил себя замурлыкать от удовольствия. Что, черт возьми, с тобой не так? Ты стоишь за ее дверью, как преследователь, как будто не можешь насытиться ею

.

Качая головой от абсурдности того, что чувствовал, Тайер повернулся и остановился, увидев Дикона, стоящего в дверном проеме с толстым полотенцем, перекинутым через руку. Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга. Во взгляде Дикона не было враждебности, но было глубокое понимание. Все, что происходило внутри Тайера, происходило и внутри Дикона. Это было безумно и нереально… и поэтому не произойдет. Он позаботится о том, чтобы женщина ушла до того, как они смогут действовать, что бы они там ни чувствовали. Это было безопаснее для всех.

* * *

Пробежка в чертовски холодную погоду ни хрена не помогла ни Дикону, ни его настроению. Он хотел сжечь неистовую энергию, которая медленно нарастала в нем из-за Джессы. Даже когда приехал в город и нашел готовую на все женщину, он по-прежнему чувствовал, что вот-вот сорвется. Дикон не мог перестать думать о ней, не мог перестать представлять ее полные губы, которые были достаточно розовыми, чтобы взывать к нему, как сирена.

Он наблюдал, как Тайер прервал их смертоносный взгляд и проскользнул в свою комнату. Он чувствовал запах возбуждения, исходящий от него, как гребаная приливная волна, которое его младший брат испытывал к Джессе. По какой-то странной причине он не чувствовал, как в нем закипает ревность. Осознание того, что Тайер хочет Джессу так же сильно, как и он сам, почти успокаивало. Дикон никогда не делил женщину ни с одним мужчиной, у него не хватало ума даже подумать об этом, но мысль о том, чтобы разделить ее со своим младшим братом, единственным человеком, которому он доверял больше всех остальных, казалась правильной… естественной. Он покачал головой и прочистил мозги. Конечно, это ни в коем случае не должно было случиться. Она была временной переменной в их жизни, и привязываться к чему-то, что скоро уйдет, было бы идиотизмом. Держать дистанцию было чертовски хорошей идеей. Эта мысль заставила его животное рваться к превосходству. Этот ублюдок чертовски сильно хотел Джессу, но не собирался подчиняться ему. Ему нужно было взять под контроль человека внутри. Дикон ей не подходил. Он был поврежден во многих отношениях, и знал, что у него никогда не будет никакой надежды иметь «нормальные» отношения с любой женщиной. Потребность контролировать пульсировала внутри него. Тайер — совсем другая история. Его брат был хорошим мужчиной и не имел шрамов ни внутри, ни снаружи. Он бы сказал ему взять Джессу, показать ей эмоции, которые были ясно написаны на его лице, но Дикон был эгоистичным ублюдком и не мог подобрать слов, чтобы сказать это брату.

Закрыв дверь спальни, он сбросил одежду и проскользнул в ванную. Пар от обжигающей воды заполнил комнату и скользнул по его коже влажными каплями. Жжение воды ощущалось как иголки на его плоти, но Дикон был рад этому дискомфорту. Его член был тверд как сталь, и он чувствовал себя грязным мудаком из-за этого. Когда он увидел Джессу стоящей в тускло освещенном коридоре, с волосами цвета воронова крыла, распущенными по плечам и слегка растрепанными после сна, он понял, что если сейчас не возьмет себя в руки, то не сможет удержаться и не заявить на нее права. Дикон закрыл глаза и представил, как она обхватывает его член. Его член пульсировал в руке, потребность кончить заставляла его двигать ладонью вверх и вниз по всей длине, представляя ее. Ее глаза были цвета виски, как теплый янтарь. Невероятно длинные ресницы обрамляли эти чувственные глаза, затягивая его глубже. Они возвышались над большинством людей, животное внутри них увеличивало их мышечную массу и увеличивало их рост. Джесса была меньше, чем большинство женщин, и поэтому Дикон чувствовал себя рядом с ней как проклятая громадина. Все, чего он хотел — это заключить ее в свои объятия и убедиться, что ей никогда не причинят вреда.