Увязнуть в паутине

Начальница прокуратуры, ответственной за работу в центральном районе Варшавы, затушила окурок решительным жестом давнего курильщика и подвинула пепельницу Шацкому. После этого она откинулась на спинку своего псевдо-кожаного кресла, и вдруг Теодор увидел в ней старую, ужасно усталую женщину.

— Пан прокурор Шацкий, — произнесла она отрешенно. — Я старая и усталая женщина, которая видела подобного рода историй больше, чем следовало бы. И я первой подписалась бы под решением о прекращении дела с учетом предписаний о необходимой самообороне. Мало того, лично я считаю, что этого сукина сына необходимо эксгумировать, воскресить и посадить пожизненно за решетку. И вы правы в том, что, чем дольше я сижу в этом кожаном кресле вместо того, чтобы допрашивать свидетелей, тем чаще я думаю о том, «что скажут там». Черт подери, все это паршиво. И я думала над тем, о чем говорила вам вчера, что иногда необходимо прогнуться, чтобы выжить. Меньшее зло. Пан согласен со мной?

— В чем-то — да, в чем-то — нет, — дипломатично ответил тот. Ведь это был тот вопрос, на который никакой прокурор во всей Польше не мог бы ответить категорически, с чистой совестью.

— Да, следовало бы под ореликом[78] у дверей написать эти слова в качестве нашего девиза — «В чем-то да, в чем-то — нет». Или, скорее, нет?

— Скорее.

— Пан прав, — снова вздохнула Хорко. — Я подпишу пану этот ваш обвинительный акт, отошлем его на Краковское и поглядим, что будет дальше. А когда все это сделается совсем уже невыносимым, придется подумать. Моя коллега с Воли выправила себе документы юрисконсульта, устроилась в юридическом отделе у производителя минеральной воды в Бескидах. Теперь у нее домик в горах, работает она всего по восемь часов, зарабатывает двенадцать тысяч ежемесячно. и никто не обольет ее кислотой, не поцарапает краску на машине только из-за того, что она «та курва» из прокуратуры.

Шацкий молча кивнул. Хорко была права, но он опасался, что если уж слишком начнет с ней соглашаться, то та почувствует, что нашла в нем братскую душу и предложит заскочить к ней на рюмочку винца и поболтать о тяжкой доле прокурора в Жечи Посполитой. Из вежливости он посидел еще минутку, поблагодарил начальницу, упомянул что-то о горах бумаг и вышел, оставляя Янину Хорко окруженную невеселыми мыслями, смрадом дешевых сигарет и запахом кожеподобного кресла.

3

Во дворец Мостовских он отправился пешком, поскольку весь центр застыл в гигантской пробке. Никакая машина не была способна проехать через сердце города — кольцевой объезд возле Ротонды.[79] Правда, теперь это уже не был «кольцевой объезд возле Ротонды», а всего лишь кольцевой объезд имени Дмовского,[80]

на которого навесили это лишенное всяческого очарования перекрестье двух автострад. На Банковую площадь он мог легко доехать на метро, только этот вид транспорта тоже был закрыт. Так что не без удовольствия он пошел по улице Братской в сторону площади Пилсудского, надеясь, что транспорт тронется к моменту завершения допроса, так что в прокуратуру он сможет вернуться на автобусе.

Прогулка была просто замечательная, и Шацкий подумал, что если бы привезти какого-нибудь иностранца из аэропорта с завязанными глазами и взять на прогулку по этой трассе, в конце снова завязать глаза и перевезти на Окенце,[81] то туристу могло бы показаться, что Варшава — довольно-таки приятный город. Хаотический, но красивый. Опять же, в котором полно кафе, пивных и клубов, которых на этой трассе было даже очень много.

В особенности, отрезок от Швентокшыской, улицы Мазовецкая и Крэдытова с красивыми домами, магазинами для художников (а что, ведь Варшава — это город художников), комплекс на площади Малаховского, здание Захенты[82] (а что, ведь город искусств) и сбивающая с ног панорама площади Пилсудского с Большим Театром (Варшава — театральный город) и «Метрополитеном Фостера» (Варшава — город замечательной архитектуры, ха-ха-ха).

А под конец прогулка через Огруд Саски[83] с обязательным рассматриванием греющихся на лавочках полек. В течение многих лет Шацкий терпеть не мог этого места, на одной из здешних лавочек он получил отказ от девушки, в которую был влюблен еще в школе. Недавно он увидел ее в магазине. Лысеющий муж толкал перед собой тележку, из которой высыпались покупки; у нее было искаженное лицо, за собой она тащила двоих детей. Или одного тащила, а второго несла на руках? Вообще-то, из всей картинки Шацкий лучше всего запомнил факт, что волосы у нее были жирными, плохо покрашенными. Тогда он сделал вид, что женщину не узнал.