Увидеть лицо

Выйдя в коридор, Виталий остановился, поглядел в обе стороны, потом решительно направился в сторону ванной. Раз Алины не было в своей комнате, то не нужно обладать особой дедукцией, чтобы понять, где она.

В ванной действительно шумела вода. Он толкнул дверь, которая, разумеется, оказалась заперта, потом постучал в нее.

— Алина?! Ты там?

Ему никто не ответил. Виталий секунду постоял в раздумье, потом стукнул в дверь так, что она содрогнулась.

— Алина, ответь! Ты меня слышишь?! Ответь сейчас же или дверь вынесу! Алька!!!

За дверью все так же шумела вода — кран явно отвернули на полную. Из дверной щели тянуло сырым теплом. Виталий постучал еще, сопровождая стук недвусмысленными угрозами, потом отошел на несколько шагов, пробормотал: «Ну ладно же, дуреха», — смерил глазами дверь, изготовился, выставив вперед правое плечо, пригнулся, после чего решительно кинулся вперед и въехал плечом в дверь, словно сорванный ураганом башенный кран. Раздался оглушительный удар, дверь охнула и косо просела внутрь, повиснув на одной петле. В отличие от петли замок так и не поддался. Ругаясь, на чем свет стоит, Виталий отодвинул дверь и пролез в ванную, наполненную сырым паром, окрашенным в мистические бирюзовые и синие цвета. Прямо на полу валялось скомканное зеленое платье, сама же Алина, даже не потрудившаяся задернуть занавеску, сидела в ванной, прижав колени к груди и зло глядя перед собой. В ванну хлестала вода, от которой поднимался пар.

— Ты спятила?! — раздраженно спросил он и, подойдя, закрыл кран. — Решила себя уморить?!

— А тебе что за печаль? — деревянным голосом произнесла Алина, сжимаясь в комок и уткнувшись тусклым взглядом в колышущуюся воду. — Между прочим, дверь была закрыта совсем не случайно.

— От такой жары можно потерять сознание, тебе известно об этом? Утонула бы — и все! — Виталий отвернулся, пододвинул стул и сел, деликатно глядя в угол. — Конечно, я понимаю, как это на тебя подействовало, но все же…

— Да никак это на меня не подействовало, — кисло отозвалась Алина, приглаживая ладонями мокрые волосы. — Противно просто. Противно до тошноты. Хоть и не дошло до… Впрочем, тебе не понять.

— Ну уж где уж нам уж.

Алина помолчала, потом хрипло спросила:

— Меня теперь посадят, да?

— С чего вдруг?

— Ну… так ведь я его…

— Ничего ты его. Дрыхнет твой бизнесмен! Храпит, как десять медведей! Вряд ли бы ему что сделалось, даже если б ты его огрела тем самым моргенштерном! Проснется с мигренью — и только. Теперь слушай. Я там все прибрал, и со стороны выглядит так, будто он по пьяни свалился и рассадил свою бошку об угол. Раз он так нажрался, то вряд ли завтра что-то вспомнит. Не нужно остальным об этом знать. Поверь мне, так будет лучше. Ты и так у них не на очень хорошем счету. А с Евсигнеевым я потом сам разберусь. Не знаю, наблюдали за вами в этот момент или нет… но вдруг нет?! А Алексей, сама понимаешь, не бедный. Когда выберемся отсюда, может так все это дело вывернуть, что действительно на нары поедешь.

Алина пошлепала ладонью по воде, потом неожиданно жалобно спросила:

— А разве медведи храпят?

Виталий фыркнул, встал и снял с крючка большое махровое полотенце. Не оборачиваясь, попятился и протянул назад руку.

— Отложим зоологию на завтра. Хватит плавать — вылезай и замотайся в это. Я не смотрю.

Позади него плеснула вода, полотенце приняли из его руки, и в голове Виталия промелькнула мысль, что, пожалуй, последняя фраза была немного опрометчивой. Тем не менее он терпеливо буравил взглядом стену ванной, пока сзади не сказали:

— Можешь повернуться.

Он обернулся и невольно усмехнулся, взглянув на стоявшую в ванне девушку. Полотенце доходило ей до середины бедер, мокрые волосы облепили голову, отмытое от макияжа лицо раскраснелось, на указательном пальце сверкал изумрудный перстень, а в ушах покачивались спускавшиеся до плеч ажурные золотые серьги.

— Мда, — сказал Виталий, подходя к ступенькам и протягивая ей руку. Алина, скромно придерживая полотенце, перешагнула через бортик ванны, благополучно миновала первую ступеньку, но на второй поскользнулась, покачнулась и чуть не упала. Он успел поймать ее, и Алина бессильно привалилась к его голой груди и снова заревела.

— Ну, ну… — хмуро пробормотал Виталий, — перестань. Я промокну и заболею воспалением легких. Ты, кстати, тоже. Идем.

«Ну почему ты не была в моей школе? — зло думал он. — Так бы бегал сейчас этот мудак кастратом, а то и трупом валялся, а ты бы не плакала… так. А так ведь легко обидеть вас, девчонок, искалечить — так легко, и будешь ты теперь, наверное, долго от любого мужика шарахаться… разве это дело? Не для грубости вас рожали мамани, не для таких слез».

Дом не спал, и идя, они слышали, как где-то на первом этаже громко смеялись. Наверху хлопнула дверь, послышался топот, потом пьяный голос, очень похожий на кривцовский, протянул:

— Еще?!.. куда столько?.. жадность губит флибустьера!..