Увидеть Париж – и жить

«Печально, – подумала я, – теперь меня считают богатым человеком и завидуют, раньше было по-другому, но в моей душе ничего не изменилось, ее по-прежнему терзают мрак и тоска».

Наконец поздно вечером те, кто не хотел наслаждаться волшебной римской ночью, отправились на ночлег в роскошный отель «Ритц» недалеко от центра города.

С утра мы съели свой континентальный завтрак и снова отправились на экскурсию. День пролетел незаметно. На фоне базилики Санта Мария Маджоре, Пантеона, Арки Константина и римского Форума все мои радости и печали теряли свою значимость. Каждому человеку приходится мириться с тем, что независимо от его воли прошло много тысяч лет истории человечества. Мне захотелось остаться около этой прекрасной базилики, похожей на хрустальную каплю росы среди дорожной грязи, и смотреть на нее, стать бронзовым памятником на площади и расстаться со своими воспоминаниями, желаниями и страданиями навсегда. Когда мы стояли около фонтана Треви и я рассматривала раковину, запряженную морскими коньками, снова теряя чувство реальности собственного «я», Давид обратился ко мне:

– Мадам, я вас узнал, я видел вашу фотографию в газете, вы встречались с Пьером, финансовым магнатом.

Молодой человек был одет в футболку и короткие джинсовые шорты и излучал сексуальность.

– Да, все верно. Еще что-нибудь про меня знаете?

– Увы, пока больше ничего.

– А чем вы прославились, милый молодой человек?

Давид некоторое время молчал, видимо, не зная, что ответить.

– Я известный в Париже уличный гонщик, – наконец, сообразил он.

– Странно, но я ничего не слышала о ваших достижениях.

Давид хмыкнул и отошел от меня. День прошел незаметно. Мы посмотрели римские бани, побывали на Капитолийском холме, пообедали в дорогом ресторане. Я заказала настоящую итальянскую пиццу, вспоминая те времена, когда нередко одно это блюдо составляло мой обед. Анни без конца фотографировалась, принимая очень изысканные позы. Я даже подумала, что она известная обществу, но не известная мне фотомодель. Паскаль суетился и бегал вокруг нее. Стефани все время хватала Бернара под руку, что-то ворковала ему на ухо и вообще вела себя как любящая и преданная жена. Ее супруг сохранял невозмутимость и спокойствие. Давид и Герард явно немного скучали, и шедевры мировой архитектуры не вызывали у них восторга. Селин и Шанталь не отходили друг от друга, улыбались, снимали на видеокамеру все подряд, видимо, наслаждались каждым отпущенным днем, ведь земная жизнь так коротка и с возрастом понимаешь это все острее. Как мне показалось, Кристофер был чем-то озабочен, он не улыбался, не фотографировал виды вечного города, нервничал, оглядывался и вообще больше напоминал спецагента на задании, чем беззаботного туриста. Вечером мы снова встретились в отеле. Нам предстояло провести еще два дня в Риме. За ужином Давида и Герарда не было.

– Наши мальчики пошли в клуб. Ох, уж эта молодежь, – с улыбкой сообщила Селин.

– Завтра мы все отправимся на прогулку по ночному городу, а сейчас я желаю вам доброй ночи в этом прекрасном городе Цезаря и Клеопатры, – со всегдашней доброжелательной, сладкой улыбкой сообщил Антуан.

Я отправилась в свой номер и долго не могла уснуть.

Мы провели еще два чудесных дня в Риме, а затем отправились в колыбель итальянской мафии, на остров Сицилию. Я чувствовала, что мне действительно стало лучше. Новые впечатления, отдых – все это помогало мне переключиться, забыть о своей жизни и задуматься об истории человечества. Иногда я по-прежнему теряла ощущение реальности собственного «я», но это меня почему-то перестало пугать. В чем-то даже приятное чувство, наверно, нечто подобное ощущают буддисты, растворяясь в божественном Ничто. Я старалась ни о чем не вспоминать и только наблюдать за тем, что происходит вокруг. Пускай воспоминания приходят, я просто больше не буду погружаться в них и стану похожей на туриста, который смотрит на заманчиво плещущиеся волны, но не заходит в холодное море в самом начале сезона.

Мы вновь ехали на автобусе. Остров встретил нас огромными полями, стадами овец, виноградниками, красивыми игрушечными домиками, замечательным домашним вином и будоражащими кровь историями о Коза Ностро, которые я старалась не ассоциировать с моим собственным опытом общения с криминальным миром и не принимать слишком близко к сердцу. Лично мне эти храбрые сицилийские ребята ничего плохого не сделали. Если один врач или, допустим, два или три когда-то прописали вам не то лекарство и чуть не отправили на тот свет, вы же не будете всю жизнь испытывать резкую неприязнь ко всем людям в белых халатах. Это было бы, пожалуй, неразумно.

Антуан воодушевленно рассказывал о бедных сицилийцах, которые боролись за свои права против эксплуататоров и завоевателей, и их преступное сообщество напоминало поначалу скорее клуб храбрых преемников Робин Гуда.

Голос Антуана убаюкал меня, и я погрузилась в приятные, неясные грезы, в которых я была юной девушкой и покорила сердце итальянского пастушка, но меня отвлекли от блаженного созерцания Сицилийского пейзажа оживленные голоса моих спутников.