Увидеть Париж – и жить

– Так во сколько она покинула комнату и как долго она отсутствовала?

– Не помню, я уснул.

– Почему-то все сразу засыпают, – проворчал Адольфо. – Хорошо, вы можете идти.

Следующей пришла Стефани. Она была не накрашена, в джинсах и коротком пиджаке. У нее были заплаканные глаза.

– Мадам, вы заходили сегодня ночью в комнату Селин?

– Нет, – сдавленным голосом ответила она.

– Признавайтесь, речь идет об убийстве, это не шутки, все очень серьезно, вас видела Шанталь через глазок, отрицать бессмысленно.

– Да, я заходила к ней, но когда я взяла пистолет, она была уже мертва.

– Вы взяли пистолет? Зачем? Где он лежал?

Голос Адольфо продолжал оставаться бесстрастным, но он напрягся.

– Пистолет лежал рядом с ней на тумбочке.

– Скажите правду, Стефани, у вас был нервный срыв. Вы хотели убить Бернара, он не любил вас и изменил вам. Вы знали, что у Селин есть разрешение на ношение оружия. Вы пришли к ней попросить пистолет, она отказалась дать его вам, и вы убили ее.

– Нет, все было не так, я не убивала ее, – Стефани зарыдала, закрыв лицо руками, – пистолет лежал рядом с ней, она была мертва.

– Зачем же вы взяли оружие? Почему не обратились к охраннику?

– Она была мертва, жизнь этой старушки уже прошла, а моя только начинается, она испорчена с самого начала. Мне было все равно, что Селин мертва, меня волновали мои несчастья.

– Вы хотели убить мужа?

– Да, я ненавижу его, ненавижу, он изменил мне. Сегодня ночью Бернар признался, что не любит меня и никогда не любил, что он ненавидит меня и разведется, как только мы вернемся в Париж.

– Вы очень любили его?

– Да, я не могла без него жить. Я любила его безумно, я дышала только рядом с ним. И мне не оставалось никакого выхода, если он перестал любить меня, он должен был умереть. Только так я могла бы забыть о нем, об этих навязчивых мыслях, о воспоминаниях. В первый раз мы занялись сексом, когда мне было всего двенадцать, ему пятнадцать, мы были друзьями и нравились друг другу. Мы решили попробовать, как взрослые. И после этого любили друг друга каждый день. Я сделала нелегальный аборт в тринадцать лет, и у меня не будет больше детей никогда. Вы понимаете, что такое никогда? Только наша любовь, наша страсть – это было все, чем я жила. Мне не оставалось больше ничего, и вот я узнаю, что он меня не любит. Что еще оставалось делать? Мне не нужна эта долбаная жизнь без него, без любви, без детей, Бернар был моим дыханием, я думала о нем каждую минуту. Он являлся мне в фантазиях, в мечтах, в снах, ради него я пожертвовала всем. У меня никогда не было другого мужчины. Я безумно любила его, даже став старше, я ждала наших близких встреч как безумная, я умирала от горя, когда он не мог остаться со мной. И вот муж признается, что не любит меня и хочет развестись. Что мне оставалось делать? Скажите, что?!

– Признайтесь, что вы убили Селин в состоянии аффекта, и правосудие пойдет вам навстречу.

– Я не убивала ее! – заорала Стефани.

– Почему вы не убили Бернара?

– Не смогла, – Стефани сжала кулаки, в ее глазах стояли слезы.

– Куда вы дели пистолет?

– Я выбросила его за ограду.

– Опишите, как выглядела Селин, когда вы увидели ее?

– Старушка лежала на спине, у нее была дырка в виске, по простыне растеклась кровь, рядом пистолет на тумбочке. Мне надо было совершить самоубийство и лечь рядом с ней.

– Успокойтесь, пойдемте, вы покажете нам, куда вы бросили пистолет.

Мы вышли, Стефани показала место около забора. Ее трясло от рыданий. Полицейские долго шарили в траве и наконец нашли маленький револьвер в стиле ретро.

– У Селин было разрешение на ношение оружия для самообороны, – печально сказал Адольфо.

Следующей на допрос привели Шанталь. У нее была как всегда безукоризненная прическа и макияж, никаких кругов под глазами.

– Вы давно знакомы с госпожой Селин? – спросил Адольфо.