Уволиться? Жениться!

Скворцов галантно открыл заднюю дверь и посмотрел на меня с какой-то вселенской тоской.

– Дашь мне шанс? – вопрос прозвучал искренне.

– Попробуем.

Нас встретили на входе и проводили к столику возле панорамного окна. Я с неподдельным интересом разглядывала все эти вилочки, ложечки, фужеры, кои разлеглись на белоснежной скатерти. К столику был приставлен личный официант, который с немым обожанием выслушал заказ Скворцова и уставился на меня.

Меню вызывало лишь одно желание: утопиться. Салат за несколько тысяч рублей?! Мясо за десятку?! Эта корова питалась золотой травой, а креветки вылавливали поштучно?

Ужас.

– Арина, пожалуйста, сделай заказ, – ласковым тоном попросил Скворцов.

– У меня н-нет денег, – вдруг осознала я. – Вообще никаких. Пятьсот рублей до зарплаты.

Официант даже не шелохнулся, хотя после такого заявления должен был ткнуть в меня пальцем и громогласно рассмеяться. После чего, конечно же, с позором изгнать из «Сорок седьмого удовольствия».

– Они тебе и не нужны, – вздохнул директор. – Кто опозорился, тот и оплачивает ужин. Ты ешь «Цезарь»?

– Д-да.

– Уже неплохо. Стейки предпочитаешь какой прожарки?

– Л-любой?

– Неправильный ответ. – Скворцов покачал головой. – Давайте средней, из мраморной говядины, с картофелем по-норвежски. Тебе лимонад или чего погорячее?

Вот уж спасибо, горячее точно не надо! Мне бы после предыдущего возлияния остудиться.

– Можно чая?

– Конечно, какой сорт вы предпочитаете?

Официант с особым садизмом взялся за перечисление сортов, и на семнадцатом я решила, что не так уж и хочу пить.

– Я передумала. Возьму капучино.

Вряд ли с этим можно ошибиться.

– Классический, карамельный или венский? Могу предложить вам капучино по нашему фирменному рецепту… – обрадовался официант, не собираясь затыкаться следующие пять минут.

Блин! Почему всё так сложно?!

– Классический!!!

Максим прыснул, но смолчал на тему моей истерии. Вышколенный официант откланялся и удалился, оставив наедине с гнетущими мыслями, первой из которых было: во что я вляпалась?

– Не стесняйся и ешь по-человечески, – приказал Скворцов.

«Откармливает на убой», – трагично подумалось мне.

Перед нами расставили тарелки и чашки, подали салаты. Всё происходило как в замедленной съемке. Мне никак было не собраться. Скворцов что-то спрашивал, я даже отвечала, но губы шевелились сами по себе. Диалог не запомнился.

Салаты сменились восхитительной говядиной. Если можно отдать душу за кусок коровы, то это тот самый случай, когда её не жалко. Уводите меня в ад, но напоследок накормите стейком.

– Здесь лучшая говядина в городе, – словно прочитал мои мысли Скворцов. – Согласна?

– А… да.

Я до последнего сомневалась и поглядывала с опаской на похитителя-начальника, который с аппетитом уплетал мясо. Какой у него план? Накормить, а потом изнасиловать? Или как это делают богатенькие мажоры, которых устроили на высокую должность явно по блату?

Скворцов извинился что-то около миллиона раз, причем он умудрялся просить прощения как всерьёз, так и приправляя шуточкой (но при этом опуская взгляд). На миллион первый я даже прониклась.

Потихоньку стали сглаживаться углы. Может быть, сегодня мне не суждено бесславно кончиться из-за чужой дурости. Да и собеседник он неплохой, и шутит нормально. Даже разрешил перейти на «ты» и называть себя Максимом.

– Твоя подруга, конечно, зажгла напалмом, – вдруг выдал Скворцов. – Я люблю выпечку, но без сексуального подтекста.

Я поперхнулась и понурилась. Слишком резкой получилась смена разговора. С другой стороны, не забыл же он о поступке Люды, просто до поры, до времени умалчивал об этом непотребстве.

– Она хорошая, просто головой совсем не думает.

– Конечно, не думает. Она ей для других вещей нужна, – ухмыльнулся Максим. – Как тебе ужин?

– Спасибо, прекрасно. Я не понимаю, чего вы… ты добиваешься.

– Нам вместе работать, а я через неделю знакомства напоил тебя и раздел до трусов. Не скажу, что мне не понравилось. В любом случае, деловые связи нужно налаживать как-то иначе, хотя бы вот… диалогом.

Вновь ухмылка, ещё шире предыдущей. В уголках глаз отплясывали смешинки.

– Ты просишь о стриптизе всех своих секретарш?

– Только тех, кто сам не против раздеться ради общего дела.

Я сильнее сжала приборы в пальцах, чтобы те меньше тряслись. Воспоминание о постыдном – и сладострастном одновременно – танце вновь ударило по затылку стыдом.

– Вообще-то меня вынудили.

– У кого-то плохое чувство юмора, – не согласился босс, – никто не заставлял тебя раздеваться. Я надеялся, что ты додумаешься открыть расписку чуть раньше, чем приступишь к активным действиям.

– Ну, извините, приказы бывшего начальника я исполняла безукоризненно. Мог бы и остановить.

– Вот за это я и готов извиняться бесконечное количество раз. Не подумал, что это будет воспринято как приказ. Скучно же вашему отделу жилось до моего появления.

Это уж точно. Работали себе спокойно, никого не донимали оральным сексом, не залезали на стол и не ужинали в фешенебельном ресторане.