Уволиться? Жениться!

Как же классно, когда тебя кормят! Есть в этом что-то интимное. Некое таинство, доступное только особенным отношениям.

Так. Стоять, Романова. Какие ещё особенные отношения? Вы с боссом шикарно проводите время, и он даже милостиво разрешил тебе погостить в его апартаментах. Обычный жест от друга или любовника. А блины Скворцов, быть может, себе жарит каждое утро. Любит он их… блины.

Надо перестать думать о чем-то большем. Ты уедешь сегодня-завтра из этого дома, поселишься где-нибудь в другом месте, где не будешь никому обязана.

Но почему тогда незваные мысли так назойливо лезут в голову? Почему хочется прикрыть веки и представить, что ты живешь у Максима не по нужде, а по приглашению?

После чашки крепкого кофе – настоящий молотый кофе, а не растворимая жижа, мамочки! – я почувствовала себя нормальным человеком. Головная боль растворилась в горчащем послевкусии. Кажется, начинаю понимать кофеманов.

Ну а потом мы изображали лодырей и валялись в гигантской гостиной Скворцова, смотря фильм. Причем на таком большом телевизоре, что он занимал собой всю стену. Чем не кинотеатр? Попкорна только не хватает и соседей, хрустящих чипсами.

Кстати, о соседях.

Когда на мобильном телефоне высветился звонок от мамы, я уже догадывалась: вряд ли она хочет справиться о моем здоровье.

– Арина, как можно?! – возмутилась мама в трубку. – Ты выселяешь из квартиры родную сестру?!

Да неужели. Марго пожаловалась родителям на негодяйку-Арину спустя сколько-сколько времени? Пять часов перетерпела? Героиня-то какая.

– Ага. Выселяю, – подтвердила я, отстранившись от Скворцова, чтобы он не слушал этого диалога. – После того, как она меня чуть ногами не выпихнула оттуда.

– Ты… ты… Невозможно! Родственники так не поступают! Вы должны помогать друг другу! Что за мелочные ссоры?

Я вскочила с дивана и отошла к окну. Ткнулась лбом в начищенное до блеска стекло. Там, снаружи, раскинулся город. Отсюда он казался совсем маленьким, незначительным. Все эти старые домики, деревья с плешивыми кронами. Осень скоро сметет всю зелень, раскидывает желтые листья по дорогам и обрушит на землю дожди.

Моё настроение тоже было дождливым, тягостным.

– Мама, давай начистоту. – Долгий выдох. – Когда бабушка заболела, кто за ней ухаживал? Кто спускал всю зарплату на лекарства, на бесконечные операции, на коммунальные платежи? После её смерти у меня остались миллионные долги. Разве я прошу кого-то из вас помогать мне их оплачивать? Что-то ни у кого не возникало желания по-родственному помочь. Даже не деньгами, нет. Общением, заботой. Я не говорю о тебе или отце, но Марго могла бы хоть раз отодрать зад от дивана и навестить умирающего человека. Или я неправа? Почему тогда стоило мне поцапаться с сестрой, как я оказалась врагом народа?

Лопатками я почувствовала внимательный взор. После моей жаркой обличительной речи Максим посмотрел на меня как-то по-особенному, но в его взгляде я не видела жалости. Скорее – уважение. Я приняла это с благодарностью. Мне жизненно необходима поддержка, пусть даже такая, почти неощутимая.

– Бабушка оставила квартиру вам обеим, – только и ответила мама.

– Потому что любила Марго, – по моим щекам покатились слезы. – Любила так же сильно, как и меня. Она считала, что Марго маленькая и перебесится. Если так важно, я отдам ей стоимость половины квартиры. Продадим, разделим деньги поровну.

– Не надо ничего продавать, – мама попыталась говорить тише, спокойнее. – Выгони своих головорезов, и вы помиритесь с сестрой.

– Не-а.

Хлюпая носом и стирая слезы рукой с глаз, я забросила телефон в угол. Он не разлетелся на несколько частей, но экран пошел трещинами. Да и плевать! Этому телефону лет пять. Еле работает, интернет не тянет. О чем там сожалеть? О куске микросхем? Плевать!

– Куплю тебе новый, – флегматично ответил Максим, поднимаясь на ноги.

Он как-то незаметно оказался передо мной и заключил в кольцо объятий. Горячих таких объятий, жизненно необходимых. Я вцепилась в воротник его футболки ногтями и тупо рыдала на груди, как ни рыдала долгие годы. Безутешно. Навзрыд.

– Тихо-тихо, – успокаивал Максим. – Всё будет хорошо, маленькая. Я, конечно, знал, что у тебя долги, но не догадывался, каким образом ты их набрала.

– В смысле, откуда ты мог знать?

– Валерьевич просил тебя не увольнять, говорил, что ты вся в кредитах.

– Валерьевич? – недоуменно переспросила я.

Тот самый Михаил Валерьевич, который меня за специалиста-то не считал? Разумеется, он был в курсе моих задолженностей. Несколько раз я просила о дополнительной работе, чтобы погасить часть кредитов. Но мне не казалось, что ему нравилось помогать очередной попрошайке.

– Угу. Он, на самом деле, ко всем своим сотрудникам относился с заботой, о каждом беспокоился. Я его наставления услышал, да и увольнять тебя не планировал. Но не догадывался, в чем дело. Знаешь что… – Максим тронул сгибом указательного пальца мой подбородок, не заставляя, но прося поднять лицо. – Продавай квартиру и оставайся у меня. Как-нибудь потерплю соседство с Ариной Романовой. Зачем тебе лишняя нервотрепка с этими родственниками?