Ужас Данвича

Джилмен проснулся в своей постели, весь в холодном поту; лицо, ладони и ступни как будто слегка саднили. Вскочив на ноги, он умылся и оделся с молниеносной быстротой, словно ему вдруг понадобилось срочно уйти из дому. Он еще не знал, куда пойдет, но понял, что и на сей раз занятиями в колледже придется пренебречь. Непостижимое притяжение какой-то точки между Гидрой и Арго Навис сегодня не чувствовалось, но на смену ему пришло другое, еще более сильное ощущение того же рода. Теперь он испытывал непреодолимое желание двигаться куда-то на север, как можно дальше на север. Джилмен боялся идти по мосту, с которого открывался вид на пустынный остров посередине Мискатоника, и поэтому пересек реку в районе Пибоди-авеню. Часто он запинался, но продолжал шагать, не глядя себе под ноги: зрение и слух его были прикованы к неведомой точке в безоблачной выси голубого неба. Примерно через час Джилмену удалось в какой-то степени овладеть собой, и он обнаружил, что ушел довольно далеко от города. Вокруг простирались блеклые пустые солончаки; Джилмен шел по узкой дороге, что вела в Инсмут, старинный полузаброшенный городок, куда по каким-то непонятным соображениям так опасались ездить жители Аркхема. Хотя появившееся с утра стремление двигаться на север не ослабло, Джилмен нашел в себе силы сопротивляться ему, равно как и возобновившемуся притяжению с юго-востока; более того, ему удалось почти уравновесить их. С трудом добредя до города и выпив чашку кофе в небольшом заведении, он нехотя зашел в библиотеку и стал бесцельно перелистывать первые попавшие под руку журналы. Затем Джилмен снова бродил по улицам, встретил пару знакомых, вспоминавших впоследствии, что их поразил его необыкновенный загар; он не стал рассказывать им о своей недавней прогулке за город. Часа в три пополудни Джилмен пообедал в каком-то ресторане; к этому времени притяжение с севера и юга то ли ослабло, то ли окончательно разделилось на два противоположных импульса. Позже он убивал время в дешевом кинематографе, тупо уставившись на сменявшие друг друга бессмысленные живые картинки и почти не замечая их.

Около девяти Джилмен направился наконец домой, и с большим трудом дотащился до старого особняка. Внизу опять раздавалось неразборчивое нытье молившегося Мазуревича, и Джилмен поспешил наверх, в свою мансарду, даже не заглядывая к Илвуду. Он вошел в комнату, включил тусклую лампочку – и остолбенел, не веря своим глазам. Еще только открывая дверь, он уловил каким-то боковым зрением, что на письменном столе находится совершенно посторонний предмет – и теперь мог убедиться в этом. Не имея обычной опоры, она просто лежала на боку – статуэтка, отломившаяся от перил в последнем кошмарном сне. Все детали полностью совпадали: сужающийся к концам цилиндр, радиально расходящиеся от него спицы, набалдашники сверху и снизу, плоские, чуть отогнутые в сторону лучи – все было на месте. При электрическом освещении фигурка казалась искристо-серой, с зелеными прожилками; несмотря на страх и замешательство, Джилмен заметил на одном из набалдашников след от пайки, скреплявшей статуэтку с перилами балюстрады, которую он видел во сне. Джилмен не закричал только потому, что ужас совершенно парализовал его. Невозможно было перенести такое смешение сна и реальности. Все еще плохо владея собой, он взял фигурку в руки и, пошатываясь, пошел вниз, в квартиру Домбровского, хозяина дома. Нытье суеверного заклинателя духов с первого этажа по-прежнему разносилось по ветхим коридорам, но Джилмен больше не обращал на него внимания. Владелец дома был у себя и любезно приветствовал юного джентльмена. Нет, он никогда не видел этой вещицы и ничего не знает о ней. Но вот жена говорила, что сегодня утром, убирая комнаты, она нашла какую-то занятную жестянку в постели одного из жильцов. Может, это та самая жестянка и есть. Домбровский позвал жену, и та, по-утиному раскачиваясь, степенно ввалилась в комнату. Точно, та самая вещичка. В кровати у молодого джентльмена лежала, у стенки. Конечно, очень странно она выглядит, да ведь у мистера Джилмена в комнате и других необычных вещей полно: книг каких-то, рисунков, записей. И ничего ей про эту вещицу не известно. Джилмен поднимался к себе в состоянии крайнего смятения, не зная, то ли сон его все еще продолжался, то ли лунатизм развился до такой крайней степени, что заводил его во время ночных блужданий во сне в совершенно незнакомые места. Но все-таки, где он мог найти столь необычный предмет? Джилмен не помнил, чтобы ему приходилось видеть его в каком-нибудь из аркхемских музеев. Но должен же он был где-то находиться прежде. Видимо, образ статуэтки вызвал в его воображении сложную картину, и он увидел себя на террасе, окруженной балюстрадой. Завтра надо будет навести кое-какие справки – очень осторожно, разумеется – и может быть, сходить наконец к психиатру.