Ужасное наследство

     Её нашли через неделю, совершенно случайно. Компания местных деревенских детишек отправилась в лес за ягодами, которых, как я уже говорил, был богатый урожай в то лето. Дети набрели на заросли малины, полностью заполонившие глубокий овраг. Потом ребятишки рассказывали, что когда начали спускаться туда, им было совсем не страшно. Ягоды на кустах висели такие большие, спелые. И чем глубже забиралась малышня в малинник, тем крупнее и сочнее становилось лакомство. Они с упоением наполняли туеса, и, конечно, ели сорванные с кустов ягоды. Дети не заметили, как оказались в самом низу оврага.  Там было сумеречно и необычно тихо. Ветерок не добирался до верхушек кустарника, птицы молчали, и насекомые внезапно прекратили стрекот и жужжание. Ребята инстинктивно почувствовали опасность и сбились в кучу. В этот момент в кустарнике что-то зашуршало и защёлкало. С резким шумом, откуда ни возьмись из зарослей вылетел огромный, угольно – чёрный ворон и опустился на тонкую ветку малинового куста. Потом один из мальчишек припомнил, что это выглядело так, словно крупная птица совершенно не имела веса. Тонкий прут даже не прогнулся. Ворон молчал, зловеще разглядывал детвору круглым глазом, странного багрового цвета. Дети замерли, затаив дыхание. Ворон громко хрипло каркнул и исчез. Да, да, не улетел, а просто растворился в воздухе. И тут они увидели её, вернее, то немногое, что осталось. Кожа и волосы, будто сдутая резиновая кукла, растянутая на кустах. С истошным криком детвора взбиралась по крутому подъёму из оврага. А потом с визгом бежала до самой деревни. Многие из них так и не оправились от нервного потрясения, а две девочки совершенно потеряли реальное восприятие мира.

     Отец так и не смог примириться со смертью матери. Через месяц он повесился на скотном дворе, не оставив прощальной записки.  Хотя я думаю – без Марии и здесь не обошлось. При скептическом отношении к богу и всему мистическому и непонятному, отец твёрдо стоял на одном: не человек распоряжается, когда ему жить, а когда умирать. Поэтому в то, что он по собственной воле ушёл из жизни, я не поверил и не верю до сих пор.

   ***

      Я проводил много времени в больнице, так как штат врачей был невелик. Жена оставалась наедине с дочерью и её диким соглядатаем, и вскоре я заметил, что с ней творится неладное. Я заговорил о том, что её необходимо обследовать, уговаривал съездить в областной центр, в клинику. Анна только грустно улыбалась и находила множество причин, чтобы отложить поездку. Она начала терять вес, восковая бледность покрыла лицо жены. И она совершенно перестала спать. Узнал я об этом случайно, встав как-то ночью за естественной надобностью. Анна, с безумным лицом, сидела на кровати,  с подтянутыми к груди ногами и вцепившись в какую-то книгу. Она не отрывала глаз от дверного проёма. Я зажёг прикроватный светильник, с трудом разжал сведённые судорогой пальцы жены и отобрал книгу. Это был Новый завет. Я открыл его на заложенной странице, и в глаза мне сразу бросились строки: 

« И дано ему было вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя».

Летнее тепло резко сменилось на осеннее ненастье. Обещанное метеорологами, бабье лето заблудилось в неведомых далях, так и не добравшись до заповедника. Деревья под тяжёлыми, беременными дождевой хмарью тучами стояли темным мрачным монолитом. Серые дни, чёрные ночи. Безысходность витала в воздухе.

     Мария целыми днями пропадала в лесу со своим диким четвероногим компаньоном, не считая нужным сообщать о возвращении и уходе. Она не спала дома, не ела домашнюю пищу. Поначалу я успокаивал себя, что в заповеднике изобилие ягод, орехов и грибов, а в небольшой мелкой, но чистой речушке можно из-под камней руками наловить раков, а если повезёт, то и поймать скользкого налима. С приближением холодов я всё чаще задавал себе вопрос: «Чем или кем питается моя дочь?» Да и бродить под нудным стылым дождём часами невозможно. Значит, существовало убежище, схрон от непогоды и случайных непрошеных гостей.

     Зима не торопилась свергнуть с трона осень. Чаща, ощетинившись голыми, корявыми в наготе ветвями, наводила тоску и сюрреалистический ужас. Дни укорачивались, сморщивались до нескольких часов зыбкого света. Казалось, что за рассветом сразу наступал закат. И в бесснежии чернота поглощала все полутона и оттенки.

    Жители окрестных сёл были встревожены не на шутку. Неуловимый убийца совсем распоясался. Не проходило ни одного дня, чтобы мифическая тварь - чупакабра не поживилась кровью домашних животных. Кроме того, она принялась и за крупную скотину. Мне стало известно о нескольких случаях нападения на коров. Единственное, что не изменилось – её отличие от хищников. Тварь по-прежнему полностью обескровливала жертву, не интересуясь мясом.