Уже мертва

— Почему же ею занималась лаборатория?

— Она была мертвой.

— Ага. — Комедия. — Но коронер-то тут при чем?

Наверное, он увидел что-то особенное в выражении моих глаз, потому что ответил вполне серьезно:

— Кто-то содрал с обезьяны шкуру и разрезал тело на части. Копы подумали, что это недоношенный человеческий плод или новорожденный ребенок, вот и прислали содержимое сумки к нам.

— Вы не обнаружили тогда ничего странного?

Я сама не понимала, что хочу услышать.

— Не-а. Обыкновенная разрезанная обезьяна.

Уголки его губ дрогнули.

Я знала, что задаю тупые вопросы.

— В том, каким образом обезьяну разрезали, вам ничего не показалось необычным?

— Нет. Обезьян всегда расчленяют одинаково.

Разговор постоянно сводился к шуткам.

— А кому принадлежал капуцин, удалось узнать?

— Да. В газете появилась заметка, и вскоре нам позвонил какой-то тип из университета. Биолог, зоолог или что-то в этом роде. Англофон. А, вот еще что!

Он прошел к столу, выдвинул один из ящиков, порылся в нем, достал стопку визиток, связанных резинкой, вытащил одну из них и протянул мне:

— Вот этот парень. Я видел его, когда он приходил для опознания погибшей.

Я прочла надпись на карточке: «Паркер Т. Бейли, доктор философии, доктор биологических наук, профессор. Монреальский университет, провинция Квебек». Ниже были указаны номера телефонов, факсов, электронный и обычный адреса.

— И как же все это произошло?

— Этот джентльмен содержит обезьян в университете для проведения каких-то исследований. В один прекрасный день он, как обычно, явился на работу и обнаружил, что одной подопытной не хватает.

— Ее украли?

— Украли? Освободили? Или она сама сбежала? Кто же вам ответит? Может, обезьяна решила сходить в самоволку.

По-французски последнее слово прозвучало странно.

— Значит, этот человек прочел о найденном трупе обезьяны и позвонил?

— Так точно.

— И куда ее дели?

— Обезьяну?

Я кивнула.

— Мы отдали ее… — Он махнул рукой, указывая на визитку.

— Доктору Бейли, — подсказала я.

— Именно. Других родственников у нее не оказалось. По крайней мере, в Квебеке.

— Ясно.

Я еще раз посмотрела на карточку.

«Она тебе абсолютно ни к чему», — заявил мне голос разума.

— А можно мне оставить визитку у себя? — спросила я неожиданно для самой себя.

— Конечно.

— И еще один вопрос: почему вы назвали это дело «делом терминальной обезьяны»?

— Потому что она была именно такой, — ответил Пелетье удивленно.

— Какой?

— Терминальной. Ее ведь нашли на вокзале — конечном пункте автобусных маршрутов.

— М-да.

Оставшуюся часть рабочего дня я посвятила работе с четырьмя основными папками и заполнению таблицы. Внесла в нее данные о цвете волос. Глаз. Кожи. О росте. Религии. А также имена. Даты. Места. Знаки зодиака. То есть все, что только смогла. Я планировала заняться анализом таблицы позднее, однако не оставляла надежды на то, что какая-то взаимосвязь между убийствами вырисуется сама собой. Быть может, я засела за таблицу потому, что нуждалась в переключении на какую-то механическую работу, подобную составлению картинки-загадки, то есть пазла. Наверное, подсознательно хотела создать себе иллюзию продвижения вперед.

В шестнадцать пятнадцать я еще раз набрала номер Райана. На месте его не оказалось, но оператор сказала, что он приходил, и с неохотой стала его разыскивать. Ожидая, я раскрыла папку с делом об обезьяне и достала из конверта две стопки фотографий — первая состояла из снимков полароидом, вторая — из обычных цветных фото формата пять на семь. Оператор вернулась к трубке и сообщила, что не нашла Райана ни по одному из телефонов, по которым позвонила. Я попросила ее сходить на кухню и взглянуть, не там ли он.

Я принялась рассматривать снимки, сделанные полароидом. Красно-черная нейлоновая сумка, доставленная в морг. Закрытая на молнию. Открытая. С откинутым верхом и просматривающимся узлом внутри. На следующих нескольких фотографиях узел изображен уже на столе для вскрытия — сначала завязанный, потом развязанный. Остальные полдюжины кадров были посвящены непосредственно частям тела. Действительно небольшие, они могли быть приняты за плод ребенка. Плоть на них сильно разложилась, почернела и покрылась какими-то пятнами, напоминавшими испортившуюся тапиоку. Я распознала голову, туловище и конечности. Деталей рассмотреть не смогла: снимки были сделаны с приличного расстояния. Попыталась повертеть их, надеясь под другим углом увидеть что-то еще, но это не помогло.

Оператор, разыскивавшая Райана, вернулась и уверенным голосом заявила, что его нигде нет и что мне лучше позвонить ему завтра. Не дав ей возможности вылить на меня поток заготовленных ею доводов, я оставила для Райана еще одно сообщение и положила трубку.

На обычных снимках формата пять на семь труп был запечатлен уже после очистки. На них я увидела множество деталей, не уловленных полароидом. С тела обезьяны сняли шкуру и разрезали его на части. Фотограф, возможно Дени, разложил эти части в анатомическом порядке и по очереди заснял.