Узник Абакана

— Э-э-э! Не вздумай, дядя! — От осознания того, что может со мною сотворить этот мирный и абсолютно не страшный с виду мужичонка, у меня внутри все прямо-таки вскипело. Сердце заходило ходуном, легкие заработали мощным насосом, обильно насыщая кровь кислородом. Белки глаз разукрасились мелкой сеткой кровеносных сосудов (сам я не видел, но мне позже поведал оснаб), превращая меня в разъяренного быка. Запахло жареным… Вернее — паленым.

— Дымком потянуло? — Хам Атойгах втянул воздух трепещущими ноздрями. — Что горит?

Я тоже почувствовал, как моего обоняния касается запах чего-то откровенно горелого. Матерь божья — да у меня штаны дымят! Я выдернул руки из карманов. Браслеты-блокираторы на моих руках отчего-то раскались докрасна. Вот они-то и подпалили легкую ткань моих брюк. Твою налево — запястья начало ощутимо припекать! К запаху горелой ткани прибавился запах паленой свиньи.

— Слышь, деятель, ты обещал! — Мотая в воздухе руками не хуже иного вертолета, чтобы немного остудить обожженную кожу, обвинил я Шамана во всех своих грехах. — Прекрати, сука! А то я за себя не отвечаю!

— Клянусь, это не я! — Так же, как и все остальные, не понимая, что происходит, поспешно открестился Великий Шаман.

— Хоттабыч! — заорал командир, хватая графин с водой, стоявший на столе Атойгаха. — Успокойся! Похоже, это ты сам!

— Горячо! Горячо! — Я не переставая тряс руками, но от заклепанных на запястьях браслетов-Блокираторов не убежать! Кожа «горела», на глазах покрываясь огромными волдырями.

— Не дергайся! — крикнул оснаб, выплескивая воду на раскаленный металл.

Вода зашипела, соприкоснувшись с браслетами и превращаясь в пар. Если это и принесло облегчение, то всего лишь на несколько секунд. Если так и будет продолжаться, отгорят мои «культяпки» по самое «не балуйся»! А вот отрастут ли взад — это бабка надвое сказала. Не сразу, но и ошейник-Блокиратор тоже начал стремительно разогреваться.

— А-А-А! — заорал я во всю глотку, проклиная все на свете: и гребаного Шамана, со своим не менее гребаным Абаканом, и проклятую Магию, и вообще — весь этот жестокий и кровавый мир, куда меня забросило волей Случая и немилосердной Судьбы.

Я почувствовал, как кровь вскипает у меня в жилах, как она тяжелым молотом начинает бухать у меня в висках, как просыпается жгучая боль в районе груди, словно бы и там у меня тоже находился раскаленный браслет. Желая только одного, чтобы эта боль поскорее закончилась, и из-за слез, заполонивших мои глаза, я не видел, что Блокираторы раскалились практически добела. Затем что-то тоненько тренькнуло, а после здание железнодорожного вокзала основательно так тряхнуло.

Глава 25

Пол в кабинете ходил ходуном, словно палуба корабля при неслабом волнении. Но все полегче, чем в командирской спецшколе в Москве. По крайней мере, стены вокзала не сложились, как карточный домик. Видимо, большая часть Энергии ушла на продавливание и уничтожение индивидуальных Блокираторов, которые, не выдержав такой нагрузки, банально раскололись на части, оплавившись местами. А, возможно, «коктейль Збарского» оказал свое ослабляющее воздействие, которого за время перевозки в меня вливали надзиратели в неимоверных количествах. До сих пор шкура в мелких язвочках… Или уже нет?

Вынырнув из «боевого транса», я с облегчением выдохнул. Колебание почвы прекратилось, жгучая боль в груди унялась, а от браслетов и ошейника я тоже избавился. Черт, вот же, как зацепило! Обожженные руки быстро восстанавливались: исчезали пугающие волдыри, заполненные желтоватой жидкостью, ожоговые рубцы постепенно рассасывались, возвращая коже здоровый цвет и эластичную структуру. А ведь совсем неплохо, что я разжился такой уникальной способностью! Быстрая регенерация! Надо ж, как свезло! Весьма полезное свойство — «в хозяйстве» однозначно пригодится. Надо будет проставиться этому Атойгаху, вона, как он мне дисбаланс поправил! Я теперь, поди, круче любых вареных яиц!

— Сука… — вымолвил Пожиратель Душ, отлепляясь от массивного стола, за который он уцепился во время тряски.

От его напускного спокойствия и вежливости не осталось и следа, когда он импульсивно зачесал на своем родном языке, перемежая хакасские ругательства с таким родным и привычным русским матом. Заглянувший в кабинет бледный, как полотно секретарь, испуганно скрылся за дверью, видимо устрашившись гнева Великого Черного Шамана.

— Ну, ты, Хоттабыч и силен! — Улыбнувшись во все «тридцать два», нервно хохотнул оснаб. — Ты хоть знаешь, чего сейчас натворил?

— Первый раз, что ль, замужем? — пожал я плечами, словно все происходящее, было само собой разумеющимся. — Город, кажись, стоит… Да и не сильно, вроде, в этот раз твердь колебнул.

— Да я не об этом! — отмахнулся оснаб. — То, что ты сильней тряхнуть можешь — для меня не новость, а вот то, что ты с Блокираторами сотворил — это уже серьезная заявка на уникальность события!

— И чего в этом такого, — не разделил я восторгов командира. — Хреновенький у них, наверное, металл. Или в конце квартала торопящиеся жопорукие Силовики на коленке склепали…