Узники смерти

— Не огорчайся. Ты обязательно поймаешь истинного убийцу.

— Идиот, — хмыкнул Зотов. — Захотел быстро и легко взять его. А он раз — и проплыл мимо сетей. Ничего, эта рыбка от меня не уйдет! Гадом буду…

12

Выйдя от Бортник, майор побежал к штабу. Смутная тревога и подозрения влекли его в лабораторию. В дежурке Зотова уже ждали полковник Саблин и капитан Михеев.

— Как дела? — спросил Петр Александрович.

— Потом, все потом. Сейчас надо выяснить, где Черков и Куданова.

Дежурный центрального поста сообщил, что профессор и доктор лаборатории не покидали. Отдав распоряжение никого не впускать и не выпускать, офицеры спустились под землю.

Черкова нашли в своем отсеке. Он склонялся над электронным микроскопом, потом вычислял что-то на компьютере.

— Простите, профессор, вы не знаете, где сейчас находится доктор Куданова? — спросил Зотов, впившись глазами в Андрея Митрофановича.

— Я ее послал час назад в аппаратную готовить программу.

Офицеры направились в четвертый отсек. Там было пусто.

— Опечатайте аппаратную, — приказал Зотов капитану. — А мы с Петром Александровичем осмотрим блок.

Один за другим пройдя все научные и жилые отсеки, офицеры подошли к хозблоку, выходящему в шахту для спецотходов.

— Давайте-ка заглянем в кислотную камеру, — предложил Зотов.

Надев защитные маски, офицеры открыли дверь. Посреди камеры стоял резервуар с кислотой из которого поднимались к вытяжке ядовитые испарения. Подойдя к резервуару, мужчины сразу увидели растворяющиеся на глазах остатки костей. К краю кислотной ванны прилипли два тоненьких волоска. По-видимому, они принадлежали Кудановой, так как она одна на Зоне красила волосы в такой неестественный краснофиолетовый цвет.

Выйдя из камеры, офицеры сняли маски и вдохнули чистый воздух.

— Черт возьми, приди мы хотя бы на десять минут пораньше — успели бы вытащить хоть одну косточку Кудановой, — чертыхался Саблин, вытирая со лба капельки пота.

— А почему ты думаешь, что это она? — в упор спросил Зотов.

Петр Александрович крякнул и нервно пожал плечами:

— А кто тогда?

— Да-а, неплохо задумано. В лучшем случае Веру Александровну хватились бы только утром. У нее сегодня по графику ночные опыты.

— Так значит — Черков?

— Не знаю, — выдохнул Дмитрий Николаевич. — Судя по времени растворения человеческого тела в кислоте данной концентрации, в момент, когда Куданову бросили в резервуар, Мизина отвели уже домой под наблюдение капитана Смакина. Надо проверить, кто в это время, кроме Черкова, мог находиться в лаборатории. Если никого, то улики налицо, хотя и косвенные. Я не думаю, что Вера Александровна сама решила искупаться в кислотной ванне.

— Не переживай, майор, каждый может ошибиться. Я вообще не верил во всю эту катавасию и только теперь понял, как ты был близок к истине. Между прочим, прежде, чем брать Черкова, необходимо получить добро Москвы. У меня есть указание никого не трогать без личного разрешения генерала.

— Сделаем запрос, когда будут готовы все результаты экспертизы, и мы найдем хотя бы одну крепкую улику.

— Это естественно.

Следующие два часа ушли на вылизывание кислотной камеры и проверку аппаратной. Кроме уже найденных двух волосков, оказавшихся свежими, в отсеке больше не было обнаружено ничего, свидетельствующего о преступлении.

Оборудование было исправно. Главный компьютер показал, что им пользовались два часа назад по утвержденной программе.

"Странно, — думал Зотов, мучительно сопоставляя полученные факты. — Убийца убрал все следы, а два волоска оставил на самом виду. Опять случайность или?.. "

Зотов никак не мог понять поведение Черкова, ведь, убив Куданову, он тем самым по уши выдавал себя. Узнать же правду теперь не составляло труда: достаточно вколоть профессору одну ампулу, которых на Зоне было предостаточно, чтобы Андрей Митрофанович добровольно признался во всех смертных грехах, начиная с материнской утробы. Шестое чувство подсказывало Зотову, что Черков не убивал Куданову и вообще не причастен ко всем этим заморочкам. Тщедушный профессор способен был отправить на тот свет лишь своих подопытных, и то лишь потому, что не нес за это никакого наказания. Но совершить преступление, нарушая закон, трястись от страха за собственную шкуру — это было выше его сил. Отъявленный трус быстрее бы отравился сам, чем позволил втянуть себя в опасные игры. Только страх расплаты, а не совесть, заставляли его подчиняться закону.

"Черков не убийца, — твердо решил майор. — Необходимо установить за профессором постоянное наблюдение, ибо теперь нет никакой гарантии, что на него не сбросят кирпич".