Узы крови

Хани повернулась ко мне, дрожа от гнева.

— Надеюсь, Адам разрешит мне сломать твою тощую шею.

Да. Очень скоро все будут знать, что Хани вервольф. Слишком легко раскрывается. Мне должно быть стыдно, что я спровоцировала ее.

Я просительно посмотрела на нее:

— Пожалуйста.

Блэк не обратил на Хани внимания.

— Хочу знать, что о нем думаете вы лично. Каково это — свидание с вервольфом? — Он очаровательно улыбнулся мне, хотя его взгляд оставался настороженным. — Публика хочет знать.

Последние слова слишком напоминали о репортере из комикса, чтобы я забеспокоилась. Забыв о Хани, я призадумалась. От Блэка пахнет тревогой и гневом. У репортера, который хочет услышать рассказ, должны быть не такие эмоции.

Я толкнула к нему стопку банкнот.

— Уберите. Яслишком расстроена из-за Адама. Так что с удовольствием поговорю с вами. — Особенно на глазах у Хани. — Можете меня не цитировать, но для доминирующего мутанта он удивительно хороший. Он честен, много работает, и он щедр. Он прекрасный отец. Он внимателен к своим близким и заботится о них. Не очень пикантная история получается, но это ваша проблема, а не моя. Если ищете компромат на Адама Хауптмана, избавьте себя от тщетных усилий. Компромата нет.

Не знаю, какой реакции я ожидала, но получила нечто неожиданное. Не обращая внимания на банкноты на стойке, он наклонился вперед, вторгаясь в мое личное пространство, и напряженным голосом спросил:

— Хороший отец? — Притворная улыбка исчезла с его лица. Я чувствовала, как запах тревоги побеждает запах гнева.

Я ничего не ответила. Не собираюсь направлять внимание прессы на Джесси; ведь Адам так старается, чтобы ее не заметили. К тому же странное поведение репортера заставляло думать, что все не так просто.

Блэк на мгновение закрыл» глаза.

— Пожалуйста, — сказал он. — Это важно.

Я глубоко вдохнула и ощутила правдивость его слов. Впервые в моем присутствии он сказал полную правду. Это для него очень важно.

Я перебрала несколько возможностей и спросила:

— Что вы знаете о вервольфах?

— Вы вервольф?

— Нет.

Впрочем, он человек и не способен отличить правду от лжи.

Та же мысль, должно быть, пришла в голову и ему. Он нетерпеливо отмел последний вопрос.

— Неважно. Если объясните, почему вы сказали, что он хороший отец, я расскажу о вервольфах, которых знаю.

Страх. Не тот, который охватывает тебя, когда в темноте неожиданно сталкиваешься с чудовищем, а другой, медленный, но более сильный — страх перед тем, что произойдет. Страх и боль старой раны — примерно так пахло вчера от Сэмюэля. Я не смогла помочь Сэмюэлю, не очень смогла.

Я снова подумала, что с мистером Блэком что-то не так! Он может и не быть репортером.

— Даете слово, что не используете эту историю для печати? — спросила я, не обращая внимания на поднятые брови Хани.

— Даю.

— Вы действительно репортер?

Он кивнул, быстро кивнул и посмотрел на меня: продолжай.

Я немного подумала.

— Позвольте привести пример. Адам участвует в переговорах с правительством относительно законодательства о вервольфах. Он по горло в этих крайне сложных и тонких переговорах. Но когда он понадобился дочери, то бросил все и явился сюда, хотя здесь у него есть верные люди. Он мог бы обратиться к ним, и они позаботились бы о его дочери.

— Она человек, верно? Его дочь. Я читал, что у них не может быть детей-вервольфов.

Я посмотрела на него, стараясь понять, зачем он это спросил.

— Разве это важно?

Он устало потер лицо.

— Не знаю. Важно ли? Разве он по-другому относился бы к ней, если бы она была вервольфом?

— Нет, — сказала Хани. Блэк так меня заинтересовал, что я совсем забыла о ней. — Адам заботится о своих. Вервольфах, неважно. — Она намеренно посмотрела на меня. — Даже если они этого не хотят.

Необычно было обмениваться улыбками е Хани, поэтому я при первой возможности перестала улыбаться. Думаю, она почувствовала то же самое, потому что отвернулась и стала смотреть в окно.

— И даже когда они ему не принадлежат, — сказала я Хани. Потом снова повернулась к Блэку. — Теперь расскажите о ваших вервольфах.

— Три года назад на мою дочь напал бродячий вервольф. — Он говорил быстро, как будто так ему было легче. — Ей тогда было десять.

— Десять лет? — прошептала Хани. — И она выжила?

Как и Хани, я никогда не слышала о нападениях на таких маленьких, в особенности на девочек. Женщины при перемене выживают гораздо реже мужчин. Именно поэтому в стае Адама всего три женщины и почти втрое больше мужчин.

Занятый своим трагическим рассказом, Блэк словно не слышал Хани.

— Там оказался другой вервольф. Он убил нападавшего раньше, чем тот успел прикончить ее. Принес ее домой и объяснил, что нужно делать. Велел спрятать ее. Он сказал, что девочке может несладко прийтись в стае.