Узы крови

— И вы считаете, что вервольфы могут помочь?

Она кивнула.

— Марсилия перед ними в долгу. Это долг крови. Колдун — вампир, а значит, Марсилия в ответе. Когда к охоте подключились два вервольфа, Марсилия стала отвечать и за них. И так как один из них тяжело ранен, а второй… — Она выразительно пожала плечами. — Если ваш Альфа в уплату попросит нас, она отдаст.

— Но ее будет тревожить ваше молчание.

— Если мы отойдем в собственность вервольфам, наше молчание станет их проблемой.

— Я поговорю с вервольфами, — пообещала я. — Но у меня нет особого влияния. — Особенно если и Адам с Сэмюэлем мертвы. От этой мысли мне стало трудно дышать, но я отогнала ее. — Расскажите, как устроена семья.

Наоми с видимым усилием взяла себя в руки и заговорила как самый настоящий преподаватель, каким когда-то была.

— Начну с общего, потом перейду к частностям, ладно? Но вы должны понять, что общие положения не распространяются на все частности: большинство вампиров следуют им, но не все.

— Хорошо, — ответила я, жалея, что у меня нет блокнота для заметок.

— Вампир предпочитает держать под рукой постоянный запас пищи, поэтому при нем живет несколько человек, обычно от трех до семи. Трех достаточно, чтобы давать пищу в течение месяца, пока они не умрут; семерых хватает на полгода: вампир у каждого берет понемногу. Поэтому они живут дольше.

— Но в Тройном городе не исчезает ежемесячно по сорок человек, — возразила я. — А я знаю, что у Марсилии больше десяти вампиров.

Наоми мрачно улыбнулась.

— Они не охотятся на своей территории. Меня Стефан нашел в Чикаго: я преподавала в Северо-Западном университете. Рейчел из Сиэтла. Ядумаю, единственным, кого Стефан нашел в Тройном городе, был Дэниэл, да и тот ехал автостопом из Канады.

Почему-то ее слова о Дэниэле заставили меня посмотреть в сторону раковины, но, должно быть, пока мы разговаривали, молодой человек ушел. Думая об этом, я поняла, что уже некоторое время его не слышу. Меня встревожило то, что я не слышала, как он ушел.

— Значит, вампирам нужно постоянно пополнять свой зверинец?

— Большинству, — кивнула Наоми. — Как ты знаешь, Стефан поступает по-другому. Нас в этом доме четырнадцать постоянных жителей, и есть еще с десяток приходящих время от времени. Обычно Стефан не убивает добычу.

— А Томми? — негромко напомнила Рейчел.

Наоми пренебрежительно отмахнулась от ее слов.

— Томми был уже болен. — Она посмотрела на меня. — Когда малый народ перестал таиться, Стефана начало тревожить то же самое, что заставило других перестать таиться. Он заявил и семье, и правящему совету вампиров, что дальше так жить нельзя, если они хотят выжить. Он и так уже содержал большой зверинец, потому что он не убивает людей, у него репутация мягкосердечного. Мне говорили, что Марсилия считает его заботу о нас «забавной».

Она иронически посмотрела на меня.

— Стефан начал экспериментировать. Он искал для вампиров возможность сосуществовать с людьми. Меня он нашел, когда я умирала от лейкемии, и предложил свой способ сохранить жизнь.

Я кое-что подсчитала в уме и удивленно посмотрела на нее.

— Рейчел сказала, что вы были преподавателем, когда Стефан вас нашел. Сколько же вам тогда было лет?

Она улыбнулась.

— Сорок один. — Значит, сейчас ей под шестьдесят. Но она совсем не выглядит на столько. Она едва ли старше меня. — Стефан уже тогда знал, что может предложить долгую жизнь: одна из его подопечных прожила почти сто лет, прежде чем ее убил другой вампир.

— Каким образом отдача крови вампиру позволяет продлевать жизнь? — спросила я.

— Обмен кровью, — сказала Рейчел и облизала палец. — Он берет у нас кровь, но немного и дает. С тех пор как я начала кормить его, я приобрела способность видеть в темноте. Я могу гнуть колесные диски.

И она посмотрела на меня из-под длинных ресниц, чтобы понять, как я приняла это откровение.

Я задумалась, а Рейчел нахмурилась: должно быть, моя реакция ее разочаровала. Возможно, она ожидала, что я ужаснусь или заинтересуюсь.

— И с 1981 года у меня ремиссия лейкемии, — прозаически сказала Наоми. — Джой говорила, что она всегда была медиумом, но после того как ее принял Стефан, она научилась двигать вещи, не касаясь их.

— Немного, — вмешалась Рейчел. — Она могла только протащить ложку по столу.

Наоми покачала головой.

— Вампиры очень помогают при таких болезнях крови, как рассеянный склероз и многие другие. Стефан добился определенного успеха и с болезнями, связанными с иммунитетом, прежде всего ВИЧ-инфекцией. Но раковым больным, за исключением страдающих лейкемией, Стефан помочь не мог. Не мог помочь и тем, у кого уже развился СПИД, как у Томми.

— Значит, Стефан пытался создать политкорректного вампира? — спросила я. Эта мысль ошеломляла. — Так и вижу заголовки: «Злой вампир хочет одного: спасать людей». Или еще лучше: «Поместье вампиров. Приходите в нашу современную общину. Мы излечим ваши болезни, сделаем вас сильнее и дадим вам вечную жизнь!»

— Присоединяйтесь к нам за ланчем! — добавила Рейчел, скаля в улыбке зубы.

Наоми бросила на меня холодный взгляд.

—  Ядумаю, Стефан не честолюбив. И столкнулся с проблемами.

— Марсилия?