Узы любви

Позднее Милисент так и не могла вспомнить, что разбудило ее среди ночи. Но ей отчего-то стало не по себе, словно в комнате бродил призрак. И хотя оснований для тревоги, казалось, не было, она не могла заставить себя вновь закрыть глаза. Ей необходимо было удостовериться, что в тихой каморке без окон нет никого, кроме них с Джоан. Но было слишком темно, чтобы разглядеть, так ли это. Огонь в очаге догорел, оставив лишь слабо светящиеся уголья, а свечу, стоявшую на столике рядом с узкой кроватью, они потушили перед тем, как лечь. Но неугомонная девушка все-таки решила проверить каждый уголок. Поэтому, схватив свечу, Милисент осторожно перелезла через Джоан и направилась к очагу, чтобы сунуть фитиль в тлеющие угольки.

Она и не ожидала кого-то найти, а действовала скорее для очистки совести. Избавиться бы от глупых страхов и лечь спать!

Поэтому она едва не лишилась чувств от неожиданности, увидев стоявшего в изголовье кровати здоровенного верзилу с кинжалом в руке. Откуда он взялся? Раньше она в глаза его не видела, это совершенно точно. Такого раз узреешь, не скоро забудешь: широкий шрам на лице тянулся через всю щеку, едва не до подбородка, разваливая надвое косматую бороду. Очевидно, он пробрался сюда из леса: на шерстяной шапке и саженных плечах еще поблескивал нерастаявший снег.

Оказалось, что Джоан тоже успела проснуться, когда сестра вставала с постели, и молча ждала, пока та объяснит, в чем дело. Но едва Милисент подняла повыше зажженную свечу и осветила незваного гостя, Джоан громко ахнула и тоже вскочила. Незнакомец растерянно оглядывал девушек. Судя по туповатой физиономии и бегающим темным глазкам, Милисент решила, что он явно не семи пядей во лбу, но поможет это им или, наоборот, помешает, трудно было сказать. В этот момент он явно потерял способность мыслить здраво.

— Кто из вас старшая? — выдавил он наконец.

Судя по клинку, намерения у него были самые что ни на есть недобрые, и Милисент, спеша защитить сестру, объявила:

— Я!

К ее прискорбию, Джоан, поняв, что дела плохи, ухитрилась произнести те же слова и почти в то же мгновение, чем вызвала негодование пришельца:

— Говорите правду, или обе умрете. Лучше одна, чем две, верно?

Лучше всего остаться в живых, но толковать с ним на ту тему бесполезно. Однако Милисент никак не могла сообразить, что предпринять. Да и вообще откуда он взялся? Ничего не скажешь, блестящий план предложил Вулфрик! Нужно не забыть упрекнуть его утром. В своей собственной спальне она была бы в безопасности. Граулз и Риска разорвут любого, кто посмеет ей угрожать. Но теперь оба они были заперты в конюшне и не могли прийти на выручку хозяйке.

Итак, что же делать? Справиться с ним невозможно: он переломит их, как сухие веточки. К тому же он держит нож, а они безоружны. Милисент даже лук оставила на телеге, справедливо предположив, что в аббатстве он ни к чему. Остается попробовать убедить его разумными доводами. Поэтому девушка высокомерно предложила:

— Я хотела бы нанять вас, сэр, и заплачу вам куда больше того, на что вы когда-либо сможете надеяться.

— Нанять меня? — непонимающе переспросил верзила.

— Да, чтобы охранять нас с сестрой. Вы кажетесь ловким парнем и наверняка сообразите, с какой стороны хлеб маслом намазан. Или вы всего лишь жалкий раб, обреченный вечно выполнять желания своего господина? — с намеренным пренебрежением осведомилась Милисент.

Мужчина дернулся, как от удара, и почти зарычал:

— Я свободный человек!

— В таком случае вы должны понимать свою выгоду, разве не так? — не отставала девушка. — Работа нетрудная, а деньги немалые.

Он явно заинтересовался предложением: это было заметно по заблестевшим глазам. Соблазн очень велик. Но тут он, должно быть, представил, что с ним сделают, если он поддастся этому соблазну, поскольку съежился и испуганно осмотрелся.

Не найдя ничего подозрительного, громила пришел в себя и, судя по злобной физиономии, преисполнился решимости осуществить свой злодейский умысел.

— Честь и преданность дороже любых денег, госпожа, — пояснил он, чтобы оправдать свой испуг.

— Ими сыт не будешь да и не разбогатеешь тоже, — возразила она.

— Мертвого хоть золотом осыпь, все равно толку не будет.

— Так и скажи, что трусишь. Боишься хозяина, — съязвила девушка.

Незнакомец злобно оскалился.

— Ничего, зато с радостью совершу то, зачем прислан, — прошипел он, многозначительно глядя на нее. Но прежде чем успел шагнуть к ней, припомнил: девушек две.

Милисент словно читала его мысли. Опять он никак не сообразит, кого пришел убивать. И пока будет думать, хотя бы одна из них успеет сбежать. И ту, которая улизнет, он и посчитает своей несостоявшейся жертвой.

Она воспользовалась его колебаниями, чтобы спросить:

— Но кто послал тебя? Назови имя!

— Еще чего? — фыркнул он. — К чему вам знать?

— Мог бы прямо признаться, что тебе никто не подумал сказать правду! — презрительно бросила Милисент.