В 16.50 от Паддингтона

— Вполне мне подходит, — успокоила ее Люси. — Видите ли, мне важно найти место в окрестностях Брэкхемптона. У моей старой тетушки что-то ухудшилось здоровье, и я хотела устроиться поблизости от нее. Поэтому деньги для меня сейчас не главное. Конечно, я должна что-то зарабатывать, но сейчас мне необходимо и чуть больше свободного времени. Я могла бы отлучаться днем на несколько часов?

— Разумеется. Каждый день где-то после ленча и до шести вечера. Вас это устроит?

— Это было бы идеально!

Мисс Крэкенторп, слегка помявшись, сказала:

— Мой отец — старый человек, и временами.., с ним бывает нелегко. Его конек — строгая экономия, и порой он может.., ни с того ни с сего обидеть. Мне бы не хотелось…

— Я привыкла иметь дело с пожилыми людьми, — поспешно заверила ее Люси, — и умею с ними ладить, даже с не очень покладистыми.

Мисс Крэкенторп явно почувствовала облегчение.

«Сложные отношения с отцом! — сразу поставила диагноз Люси. — Не иначе, как этот скряга — большой самодур!»

Ей предоставили весьма просторную мрачную спальню, которую тщетно пытался нагреть маленький электрический камин. Чуть позже Эмма Крэкенторп показала весь дом, огромный и неуютный. Когда они проходили мимо одной из дверей в холле, оттуда послышался свирепый рык:

— Это ты, что ли, Эмма? Новая девица с тобой? Ну-ка тащи ее сюда, хочу на нее взглянуть.

Эмма, вспыхнув, посмотрела на Люси виноватым взглядом.

Они вошли в комнату. Стены ее были обиты дорогим бархатом, в узкие окна почти не проникал свет, всюду громоздилась тяжелая викторианская мебель из красного дерева.

Старый мистер Крэкенторп полулежал в инвалидном кресле, к которому притулилась трость с серебряным набалдашником.

Он был очень высок и очень худ — кожа на лице обвисла складками. Он был похож на бульдога с драчливо выступавшей челюстью, в темных волосах белела седина, взгляд маленьких глазок был настороженным.

— Дайте-ка я на вас посмотрю, барышня!

Люси, смиренно улыбнувшись, подошла ближе.

— Извольте кое-что уразуметь сразу, — сурово произнес мистер Крэкенторп. — То, что мы живем в большом доме, еще не значит, что мы богаты. Мы не богаты. Мы живем просто — вы поняли? — просто! Чтобы никаких разносолов! Треска ничем не хуже палтуса, ясно? Я не терплю расточительства. Я живу в этом доме, потому что его построил мой отец. И дом этот мне нравится. Вот умру, пусть продают его, если им вздумается.., я полагаю, его тут же продадут… Никакого почтения к семейному очагу! Дом основательный, добротный, земля вокруг вся наша, так что никаких посторонних. Если эту землю продать под застройку, можно просто озолотиться. Но, покуда я жив, ни пяди не отдам. Меня отсюда никому не выкурить, буду тут, пока не вынесут ногами вперед.

Он сверлил Люси свирепым взглядом.

— Вот уж действительно: ваш дом — ваша крепость[3], — сказала она.

— Так-так, смеетесь надо мной?!

— Ну что вы. Я думаю, очень приятно жить в сельском поместье, при том, что вокруг город. Наверное, чувствуете себя точно в оазисе.

— Вот именно. Отсюда даже не видно других домов. Луга.., коровы пасутся — и это в самом центре Брэкхемптона. Правда, иногда ветер доносит шум уличного движения.., а в остальном — настоящая деревня, как в былые денечки.

Внезапно он повернулся к Эмме и тем же ворчливым тоном, без всякой паузы, приказал:

— Позвони этому безмозглому докторишке! Скажи ему, что последнее лекарство ни к черту не годится!

Люси и Эмма вышли.

— И не впускай сюда эту дуру вытирать пыль, — продолжал он кричать им вслед. — Все книги мне переставила!

— И давно мистер Крэкенторп болеет? — спросила Люси.

— О, уже несколько лет, — уклончиво ответила Эмма. — А вот наша кухня.

Она была просто огромна. Необъятных размеров плита стояла холодная и заброшенная. Рядом с ней приютилась современная малышка «Ага»[4].

Люси уточнила время домашних трапез и внимательно осмотрела кладовую.

— Ну вот, теперь я все знаю. — Она улыбнулась. — Не беспокойтесь. Предоставьте все мне.

Ложась вечером спать, Эмма облегченно вздохнула: «Кеннеди были правы. Она просто чудо!»

На следующее утро Люси поднялась в шесть часов. Прибралась в комнатах, почистила овощи, приготовила и подала завтрак. Вместе с миссис Киддер она застелила постели, и в одиннадцать часов они отправились вдвоем на кухню попить чаю с печеньем. Умиротворенная тем, что Люси «не заносится», что чай в меру крепкий и сладкий, миссис Киддер, маленькая сухощавая женщина с сурово поджатыми губами и проницательным взглядом, размякла и разговорилась.

— Старый скряга! — без обиняков начала она. — Чего только она от него не натерпелась! Хотя, правду сказать, мисс Эмма не такая уж тихоня. Если надо, умеет настоять на своем. Когда приезжают джентльмены, она сама следит за тем, чтобы еда была приличная.

— Джентльмены?