В 4 (СИ)

«Темный» бесновался. Он походил на разъяренного тигра, бросающегося на клетку из тонких бамбуковых прутьев. Его подпитывало абсолютно все – лики, меч, злость. Все играло не в «мою» пользу. Рука с мечом задрожала, пытаясь сместить рукоять вниз. Учитывая, что для Грама плоть была как для кухонного ножа подтаявшее масло, жить Бранну оставалось всего ничего.

И вдруг ко мне пришло осознание. То, что «Темный» еще не добрался до полного обладания телом, но постепенно осваивался с одной из конечностей – понятно. Но эта смерть даст ему дополнительные силы. Нельзя кормить злость. Нельзя кормить страх. Я взглянул на обосравшегося Всадника, древнейшего из Игроков, и уже понял, что сделаю.

Меч в непослушной руке исчез, будто его и не было. Да, пусть правую конечность я контролировал все хуже, но инвентарь пока был мне подвластен. Стоило это сделать, как ментальная атака «Темного» стала сильнее. Я старался игнорировать ее, хотя вены вздулись, а капилляры в глазах лопнули. Потекли кровавые слезы. Я схватил левой рукой противника за шею и вкрадчиво произнес.

– Поклянись Игрой, что, если я отпущу тебя, ты уберешься из Отстойника и даже не будешь пытаться преследовать меня или моих друзей.

– Нет!! – «Темный» был в ярости.

– Что? – а вот Бранн меня не понял.

В ужасе он не мог отвести глаз от моего кровавого лица. Видимо, все силы сейчас ушли на процесс дефекации и работа мозга перешла в автономный режим. Однако Бранн достаточно быстро исправился. Стал постоянно кивать, что-то говорить про тихий уголок в мирах, заикаться, сбиваться с мысли.

– Поклянись.

– Что ты делаешь, идиот?! – бушевал «я». – Нельзя его отпускать! Он враг! И у него есть лики! Он сделает нас сильнее!

– Поклянись, – с нажимом сказал я, ибо мне все труднее было сдерживать «Темного».

– Клянусь Игрой, что…

Всадник, один из вестников того самого Апокалипсиса, которого боялись обыватели, лепетал свою клятву. Неимоверно волнуясь, чуть запинаясь, стараясь не смотреть мне в глаза. Будто в них, в глубине, видел чудовищного монстра, которого нельзя не бояться. Впрочем, так оно на самом деле и было.

Я чуть слышно мычал от той волны, что накатывала изнутри. Но все же клятву выслушал. Подождал, пока свечение окутает Бранна, и только тогда отпустил.

– В твоих же интересах как можно быстрее отсюда убраться.

И Всадник послушался. Он помчался так проворно, как только позволяли превратившийся в лед снег под ногам, дырка от Грама в брюхе и полные штаны… впечатлений. Я и без клятвы знал, он не вернется. Что-то Бранн увидел во мне. И это что-то его надломило. Всадника. Бога. Того, кто уничтожал существ ради развлечения, жаждал крови и мнил себя вершителем судеб. Я убил Всадника, не убивая его. Мы убили.

Перевертыш со своим приятелем тоже оказались достаточно благоразумны. Вспомогатель тащил на себе здоровяка. И они почти скрылись за поворотом. Это сражение оказалось за мной. Более того, вся кампания тоже. За исключением одного «но». Кое-кто был категорически не согласен с моим гуманизмом.

– Идиот! Ты пожалеешь! Я загоню тебя в такую дыру, из которой ты не выберешься никогда.

Я знал, что он прав. У меня не было больше сил сопротивляться «Темному». И перед тем, как «я» вырвался наружу, перед тем, как меня не стало, чьи-то руки легли на плечи.

Глава 22

Иногда наша дорога, как бы широка и удобна она ни была раньше, уходит прочь от основной магистрали. И путь, по которому мы прежде шли с кем бы то ни было, перестает быть общим. Соавторы начинают писать соло, компаньоны делят активы и отправляются в свободное плавание, дети уходят из дома и принимаются строить свою жизнь. Ничто не вечно. Когда же сотрудничество перестает быть выгодным, оно сразу же заканчивается.

«Темный» решил, что играть вторую скрипку больше не будет. И, откровенно говоря, с ним мало кто мог поспорить. Самое странное было другое – я все еще был здесь. Более того, судя по боли, что в последнее время стала верным моим спутником, тело тоже недалеко ушло. Чудовищно ныл подраненый бок, немного плечо и та самая нога, которая, зараза, не могла уже срастись легко и изящно за пару дней.

Я открыл глаза и обнаружил себя в небольшой комнатке. Судя по белым перегородкам с красным крестом – какой-то больнице или лазарете. Плащ лежал рядом, на стуле. Ровно как и вся остальная одежда. А сам я был облачен в какую-то ночнушку с мелкими васильковыми цветками. Рана на боку не зашита, хотя уже затянулась. С плечом тоже все в относительном порядке. Магия, не иначе. Вопрос, кто был так добр ко мне, что нашел в бессознательном состоянии и подлатал?

Я стянул ночнушку и стал быстро одеваться. А когда уже натягивал штаны, на полпути вдруг замер. Только теперь до меня дошло – я не слышу «Темного». Не чувствую. Будто он исчез.

– К сожалению, ваше расщепленное «я» на месте. Хотя мы его, как бы так сказать, временно успокоили.

Я развернулся на голос, только потом понял, что до сих пор стою без штанов. И уже разглядывая черную маску Стража, натянул их до бедер.

– Спасибо, конечно. Но, если быть точнее, как вы его успокоили?