В аду повеяло прохладой

– Все помню, например, и то, что ты не сбежал из Франции, когда ее оккупировали немцы… Здесь все гораздо сложнее и хуже, чем ты себе можешь представить. Тебе воображения не хватит понять, что здесь происходит на самом деле. Я не спорю. Ты абсолютно прав. Жить здесь невозможно! Можно только существовать, да и то если позволят. Но что-то же надо с этим делать?

– У тебя есть план?

– Только намерения, – усмехнулся Сеймур. – Я не заблуждаюсь на свой счет, я здесь ноль, зеро… Но в будущем… Надо же хоть когда-нибудь попытаться. Я очень хочу, чтобы Марион и ты знали, что я буду любить вас до конца своей жизни. Клод, ты меня слышишь?

В дверь постучали, это был водитель Назимова. Приоткрыв дверь, он тактично, лишь наполовину просунув голову внутрь, попросил поторопиться.

Они обнялись.

– Ты сумасшедший, Сейка, – повторил Клод.

И тут Сеймур увидел, что по лицу несгибаемого командора Клода Вернье текут слезы. От внезапно нахлынувшей острой тоски защемило сердце, когда Сеймур вдруг отчетливо осознал, что они видятся в последний раз.

Он проводил Марион и Клода до калитки. На улице их ждали Назимов, Фаталиев и другие официальные лица. На трех машинах они поехали в аэропорт.

Сеймур спустился к морю. Алби бегал по самой кромке воды и лаял на чаек.

Сеймур долго гулял по берегу. Он думал о будущем. Изменившийся мир манил его к себе. Прежние вершители судеб были мертвы, новые – ждали своего часа. Он уже понял, что людям, искалечившим лучшие годы его жизни, судьба незнакомого им Сеймура Рафибейли была столь же безразлична, как судьбы миллионов других щепок на лесоповале. Ненавидеть было некого. Сеймур впервые за долгое время ощущал себя в жизни без постоянной изнурительной ненависти. Белопенные волны разбивались о скалы, призывно и радостно кричали чайки, прохладный ветер с моря обдувал лицо, Сеймур шел, и ему казалось, что он выздоровел после долгой тяжелой болезни.

Наступил вечер. Сеймур позвал Алби, и они пошли домой.

Гахраман стоял у входа в совхоз. Вид у него был непривычно понурый.

– А мне только что сказали, что ты навсегда уехал за границу, – увидев Сеймура, удивился он.

– Ты поверил?

– Да, – с виноватым видом признался Гахраман, – стоял здесь и переживал.

– Никуда я из Баку не уеду.

– Ты умный человек, Сеймур. Объясни мне, почему в этом совхозе все врут? Раньше доктор говорил, теперь сам убедился: врут. Я сидел в проходной и слушал по радио музыку. Пришли, соврали, испортили настроение.

– Очень просто – все дело в шафране! – объяснил Сеймур. – Я выяснил. Главная причина всеобщего вранья, взаимного недоверия и группового браконьерства кроется в шафране, и бороться с этим бесполезно. В Амбуране все происходит под воздействием шафрана. Верь в это, и жить станет легче, жизнь станет веселей. – Он попрощался с заметно повеселевшим Гахраманом и направился в кочегарку.

Алби шел рядом и, как всегда, сосредоточенно думал, что ему дадут на ужин.

– Не грусти, собака, будет когда-нибудь и на нашей улице праздник, – сказал ей Сеймур. – Знать бы только, где эта улица?

Собака в ответ одобрительно залаяла, давая понять, что адрес неизвестен и ей, но она всегда готова принять участие в любом мероприятии на любой улице, лишь бы быть рядом с Сеймуром.