В альковах королей

– Хорошо, вы убедили меня… как всегда! – Рудольф лениво поднялся и поправил гортензию в петлице. – Если отец не будет против, я поспешу в Брюссель. А Ее Высочество Стефания и вправду похожа на вас?

– Конечно. Не подходите ко мне, Рудольф, вы же еще не докурили!

– Докурил. – Эрцгерцог бросил сигару в камин и шагнул к Луизе. – Неужели у вашей сестры есть и эта чудесная родинка на шее?

– Оставьте, оставьте… вы же спутаете мне нитки… К тому же Филипп…

– Он во дворце и пробудет там до вечера. Я справлялся… И что, у Стефании такие же плечи?.. И волосы?..

Очень скоро эрцгерцог отправился в Брюссель знакомиться с принцессой. Когда он попросил ее руки, король Леопольд довольно сказал:

– Я согласен, и жена моя тоже. Девочка, конечно, будет счастлива с вами, тем более что жить ей предстоит в одном городе с любимой сестрой.

Рудольф подумал, что это будет забавно – сравнить двух сестер, и предложил:

– Ваше Величество, может, не станем откладывать свадьбу? Надеюсь, вы простите мне мое нетерпение? Ваша дочь совершенно очаровала меня.

Бельгийский монарх, польщенный тем, что его дочь станет со временем императрицей, кивнул.

– Свадьба будет в мае. Раньше нам просто не успеть.

Мать жениха, Елизавета Баварская, которую австрийцы любовно называли просто Зизи, охотилась в это время на лис где-то в Англии. О помолвке сына она узнала из телеграммы. Прочтя ее, Зизи нахмурилась и проговорила еле слышно:

– Девушка слишком молода. Дай бог, чтобы этот брак оказался удачным.

10 мая 1881 года в Вене состоялось венчание. Гостей было так много, что они с трудом разместились в главном соборе имперской столицы: Габсбурги всегда любили размах. Маленькая Стефания поразила всех своим чудесным платьем с длинным-предлинным шлейфом, затканным серебром, обилием брюссельских кружев и изумительными драгоценностями, среди которых было и знаменитое ожерелье из опалов и бриллиантов – оно украшало шею шестнадцатилетней принцессы Елизаветы в тот день, когда она выходила замуж за Франца-Иосифа.

На торжественном обеде сестры сидели рядом, и Луиза попыталась подбодрить Стефанию, которая растерялась от окружавшей ее пышности. Слишком уж отличалась яркая веселая Вена от скромного и сдержанного Брюсселя.

– Не волнуйся, девочка, – прошептала Луиза на ухо своей младшей сестре, – тебе понравится здесь, я уверена.

– Но я боюсь того, что… что вот-вот наступит, – ответила Стефания.

– Да, наверное, тебе будет неприятно и больно, но это продлится недолго, верь мне!

Молодые уехали в Лаксенбург, где должна была пройти их брачная ночь. Луиза не слишком волновалась за Стефи – ведь Рудольф не такой зверь, как Филипп. Но, как оказалось, беспокоиться было о чем.

Лаксенбург показался усталой шестнадцатилетней принцессе очень неприветливым – угрюмые комнаты, холодная спальня, голые стены… Замок только что закончили ремонтировать и не потрудились украсить к приезду молодой четы хотя бы цветами, которых, впрочем, не было и в саду. Стефания с грустью вспоминала милый ее сердцу Лэкен, где на каждом столе непременно стояли роскошные букеты, а ванная комната была теплой и уютной.

– Как же можно жить здесь? – шептала принцесса, оглядывая ватерклозет с белеными стенами и тщетно отыскивая глазами вешалку с полотенцами. М-да, о бельгийском комфорте следовало забыть…

Едва войдя в замок, Рудольф принялся ругаться, как грубый солдафон. Он разбранил слуг, потребовал подавать ужин и мрачно прошествовал в столовую, не предложив жене руку. Трапеза прошла в молчании. Супруги устали и думали каждый о своем. Стефи была очень разочарована, но виду не подавала, сидела, по обыкновению прямо, ела чинно и неторопливо. «И этот человек пригласил однажды певцов, чтобы они исполнили серенаду под моими окнами?!» – думала она, смотря на мужа, который громко зевал, то и дело ковырял в зубах зубочисткой и вообще вел себя очень невоспитанно. Он был тут у себя дома и не стеснялся молодой жены.

Когда супруги встали из-за стола, Рудольф сказал с улыбкой:

– Я только выкурю в бильярдной сигару и сразу приду к вам, дорогая!

…Ночь разочаровала Рудольфа. Он, как и Филипп, привык к женщинам опытным и смелым, а Стефания была робка и неумела. Она сильно смущалась, все время норовила прикрыться одеялом и шептала:

– Ну что вы, что вы! Разве так можно?

В конце концов Рудольф перестал обращать внимание на это бормотание и атаковал – грубо и быстро. Как ни странно, Стефи его бесцеремонность пришлась по душе, и к утру эрцгерцогиня поняла две вещи: что она влюблена в своего мужа и что он совершенно не любит ее.

И так будет всегда. Стефания пыталась что-то объяснить супругу, плакала, умоляла ее выслушать, но Рудольф только смеялся и говорил:

– Глупенькая! Не хочу я понимать тебя! Да и что там понимать? Тебе нравится, как я обращаюсь с тобой по ночам? Вот и хорошо. А психология твоя меня не интересует. Я в ней женщинам вообще отказываю.