В Англии

Было около половины четвертого, и город весь как вымер. Он миновал магазинчик, хозяин которого купил у них тандем (велосипед все еще стоял непроданный, хотя хозяин сбавил цену до трех фунтов); пивную, у которой по утрам останавливался автобус и забирал рабочих, едущих на аэродром; церковь — взглянул на ее куранты, на быстро сгущавшиеся тучи. Стал накрапывать дождь. Он плотнее запахнул макинтош, с трудом застегнул пуговицы, зябко поежился и вошел на стадион. А дома Бетти склонилась над малышом и старалась не думать о будущем.

8

Джозеф взбежал на вышку. Было очень приятно ступать босыми ногами по влажной пружинящей резине, выстилавшей ступеньки вышки. Наверху двое затеяли шутливую борьбу, стараясь столкнуть один другого. Джозеф встал позади, ухватился руками за заднюю перекладину и, взметнув ноги, столкнул вниз обоих. Оглашая бассейн предсмертными воплями, оба бултыхнулись в воду. Хохот, аплодисменты сотрясли гулкий, влажный воздух. Джозеф шагнул вперед, сцепил над головой ладони и, как боксер, занявший первое место, стал раскланиваться в разные стороны. Но в тот же миг сам полетел вниз и плюхнулся животом о зеленую рябоватую воду.

Новобранцы проходили в Блэкпуле строевую подготовку. Он записался в авиацию и был отправлен под Эдинбург, где держали письменный экзамен. Пятьсот человек отсеялось, двести осталось, по сумме баллов он шел седьмым. Сказать, что он был доволен, значит только описать внешнюю реакцию, которую он себе позволил. Среди тех, кто хотел пойти в авиацию, были прямо со школьной скамьи, из институтов и университетов, из частных контор, с гражданской службы, из мира бизнеса — и на экзаменах он опередил почти всех. Все в его жизни теперь изменится, думал он, топтание на месте окончено, он встанет на ноги, путь в жизни найден.

И хотя внешне по примеру других он относился к воинской службе презрительно: черт возьми это, черт возьми то — чертям от него минуты покоя не было; а после дежурства спешил со всеми к лагерному ларьку: талон на прилавок, бутылка в руки; хотя скептически откосился почти ко всем офицерам и их распоряжениям, а по вечерам шел вместе с другими на пляж, нарочно сутулясь — в пику муштровке: плечи у хорошего солдата должны быть всегда развернуты; несмотря да все это, военная служба нравилась ему чрезвычайно. Он беспокоился о Бетти и детях, но беспокойство уравновешивалось сознанием, что в армии он делает для семьи больше, чем если бы остался с ними. Да и вообще — война идет.

В военное время вы дружески приветствуете на улице каждого; в военное время у вас есть карманные деньги (у кого сколько), и можно весело провести вечер с однополчанами; все готовы не на жизнь, а на смерть стоять друг за дружку, и попадаются такие, кто ищет только случая проявить геройство; в военное время ты знаешь свое место в жизни, дни колебаний и неприкаянности позади, у тебя есть благородная цель, есть дом и друзья, дело, которое будоражит в тебе неосознанное стремление к романтическому; в военное время ты чувствуешь себя активным поборником справедливости.

Для Джозефа было ясно: Германия — враг. Такого врага у него прежде никогда не было. Даже Стоддарт не шел ни в какое сравнение. И все стало на свои места. Он участвует в общем деле. Пусть здесь пока учения, по теперь он ясно видит свой долг: защищать цели, за которые сражается сейчас Англия. Втайне, стесняясь самого себя, он признавал: цели эти столь высоки, что раньше он ни о чем подобном и помыслить не мог. С полей сражений приходили вести о победах Германии; они оглушали его, как ударная волна, но вера в принципы, которые он защищал, становилась только сильнее, и он желал одного: скорее кончить учение и мчаться туда, где решалось все.

Он будет штурманом. Конечно, пилотом заманчивее, но так высоко он не метил. Это не для него, а вот штурманом или стрелком… Только бы на борт самолета, а кем — не так уж и важно.

Парни на пляже все голые, их белые тела по-мальчишески худы, узки, каждый спешит получше провести оставшиеся свободные пятнадцать минут. Одни ныряют с вышки, другие, подобно Джозефу, просто дурачатся; кто-то принес мяч, и там, где мелко, началась игра в ватерполо; всем было немного неловко: хоть нагишом и вольготнее, а все как-то стыдно.

В одной стороне плавали, кто сколько пронырнет, Джозеф смотрел, как неслышно скользят под водой тела: коротко подстриженные волосы отгибает назад, ноги движутся плавно, замедленно, отчего белые тела кажутся необычно красивыми в зеленоватой воде. Он встал в очередь с теми, кто хотел так поплавать. Там и здесь, как поплавки, выскакивали из набежавшей волны круглые головы.