В августе 1941-го

Ответная реакция шаха превзошла все ожидания. «Наш союз будет, надеюсь, серьезным военным союзом (подчеркнуто мною. — А. О.), и нашей армии будет предоставлена возможность, если это понадобится, показать нашим общим врагам свое мужество, свою любовь к родине. Когда речь шла о Советском Союзе, мы не собирались показывать ему эти боевые качества иранской армии, так как мы знали, что Советский Союз не имеет территориальных притязаний, не посягает на нашу национальную независимость… Война идет пока далеко от наших границ, но если даже до того, когда противник может подойти к нам, понадобится наша помощь, мы всегда готовы с охотой пойти и исполнить наш долг»[449]

, — не без лукавства заявил иранский монарх. Тогда он еще не знал, что править Ираном ему остались считанные дни.

Тем временем гитлеровская Германия всеми средствами пыталась избежать интернирования союзниками своих подданных. 30 августа во время беседы с министром иностранных дел Ирана германский посланник Э. Эттель поднял вопрос об ответственности иранского правительства за жизнь немецких колонистов[450].

Сам Гитлер уделил внимание этой проблеме. 4 сентября 1941 г. фюрер выступил с угрозой организовать против англичан ответные репрессии.

«Нажим Англии и России на Иран, грубое нарушение ими суверенитета Ирана дает нам полное право провести репрессии против англичан на острове Джерси», — заявил он[451]

. Одновременно прозвучали угрозы репрессировать 194 советских граждан, находившихся в Германии[452].

Конечно, этот демарш не оказал никакого воздействия на союзников. Добившись своих целей, их мало интересовала жизнь островитян, а тем более судьба двух сотен советских граждан, превратившихся в заложников войны. Более того, предъявив 6 сентября новые ноты иранскому правительству, они поставили перед ним еще более жесткие условия. Кроме удаления из страны германских подданных, не имевших дипломатические ранги, они потребовали закрытия германской дипломатической миссии и дипломатических представительств союзников и сателлитов Третьего рейха — Италии, Венгрии и Румынии.

Советская нота гласила: «[…] Для того, чтобы облегчить иранскому правительству решение вопросов, советские и британские войска воздержались от занятия Тегерана. Миссии держав „оси“ истолковали этот великодушный акт как признак слабости и воспользовались этим случаем для того, чтобы поставить иранское правительство в затруднительное положение, дискредитировать СССР и Англию и развернуть свою пропаганду как в Иране, так и через радиостанцию из Германии и Италии.

В связи с этим советское правительство вынуждено настаивать перед иранским правительством на необходимости высылки германской миссии, а также миссий, стоящих перед германским контролем, а именно — итальянской, венгерской, румынской. До окончательной высылки вышеуказанных миссий из пределов Ирана иранское правительство должно запретить им всякую курьерскую и шифрованную связь, пользоваться радиопередатчиками и установить строгий контроль над лицами, посещающими эти миссии, и их подозрительной деятельностью (так в документе. — А. О.) […]

Что касается германской колонии в Иране, то таковая должна быть передана в руки советских и британских властей с учетом особых случаев, которые могут быть определены советским и британским посольством в Тегеране…

Советское правительство согласно с тем, что запрещение въезда немцев в Иран относится только к периоду, в течение которого существуют враждебные действия с Германией.

При осуществлении транзита через Иран советских грузов и военных материалов будет учтена необходимость, чтобы внутренний товарооборот Ирана не был нарушен[…]

Советское правительство, после минования необходимости пребывания частей Красной Армии на территории Ирана, готово будет рассмотреть вопрос о возвращении вооружения иранской армии, которое до тех пор будет находиться на хранении у советских войск.

Что касается компенсации убытков, причиненных военными действиями и бомбардировками, то эта просьба не может быть удовлетворена, так как военные действия происходили лишь постольку, поскольку иранская армия оказала сопротивление нашим войскам»[453].

7 сентября торжественное событие произошло в Казвине. Состоялась встреча английских и советских войск. Конечно, по своим масштабам и исторической значимости она не может стоять рядом со встречей на Эльбе, но для 1941 г. это было уникальное событие. Советские солдаты попали в объятие британских. Еще несколько месяцев назад об этом нельзя было даже мечтать. Британцев представлял командующий английскими бронетанковыми войсками в Иране бригадный генерал Эльзебург, которого сопровождала группа офицеров. В честь их приезда командир танкового соединения советских войск полковник Синенко и полковой комиссар Шухардин дали ужин[454].