В Бедламе с прояснениями

Марти резко вздохнул, судорожно согнулся, зажал уши руками, напряг каждый мускул и задрожал. Стоило лишь закрыть глаза, сжать игрушку покрепче, и весь мир вокруг уменьшился до размеров стула, на котором сидел Марти. Он делал так уже много–много раз, и мир вокруг становился лёгким и пушистым, как перина. Но это не помогало. Марти думал о психе, сбежавшем из Бедлама. Почему–то воображение рисовало не человека, а огромного червя размером с дом. Мерзкий, покрытый толстым слоем слизи, стекающей на пол, он выглядывал своими чёрными глазами– пуговками из–за двери полицейского участка и скалился пастью, полностью состоящей из клыков, треугольных, как зубцы пилы. А Марти дрожал, выл сквозь сомкнутые зубы и смахивал слёзы с раскрасневшегося лица.

– Бойно… – сдавленно произнёс он.

Казалось, что голова его надулась, как воздушный шар с ярмарки, и вот–вот лопнет. Десяток рук, – а дальше Марти не видел ничего, – тянулись к нему из мутного марева офицерских шинелей. И мало юному супергерою выпало испытаний, как дверь участка резко отворилась, обрушив со стены старый слой штукатурки, и уши Марти пронзил тонкий поросячий визг:

– Дурачок украл у меня курицу!

Но ведь Марти украл курицу! Или дурачок? А что если… Марти и есть дурачок?

От напряжения в голове будто появился маленький металлический шарик, размером с крошечный пузырёк воздуха. Он с гулом прокатился по черепушке, и внутри что–то лопнуло, эхом возвращая в уши громкий хлопок. По телу пробежала волна обжигающего тепла, отчего кожа приятно зачесалась. Следом за хлопком резко последовала звенящая тишина.

– Ы–ы–э! – выдохнул Марти, обмяк и свалился со стула.

***

– Яцшо… – прошептал Марти.

– Ты проснулся, солнечный мальчик? – тихий, успокаивающий голос ласкал слух, словно лёгкий ветерок, вырисовывая в воображении силуэт мамы. Только голос не такой прокуренный, а мягкий, тонкий, молодой.

Марти открыл глаза и увидел ангела. Не то чтобы супергероям вообще требовался ангел, но от такого он точно бы не отказался! Девушка в белом чепчике, с проницательными, раскосыми глазами цвета лондонского неба, села рядом с кроватью и, наклонившись к Марти, лёгким движением поправила его чёлку.

– Как тебя зовут, лучик?

Марти таращился на фартук с красным крестом и изо всех сил старался выдавить хоть звук, но выходило скверно.

«Алик Фрэн!» – подумал он, судорожно цепляясь ослабевшими пальцами за серую простыню, и промычал:

– Айик Фэн.

– Какое красивое имя, – прощебетала девушка и взяла Марти за руку. – А я Глория! Ты такой хороший, солнечный мальчик: буду звать тебя лучик. Ты же не против?

Марти проглотил вязкую слюну, кивнул. Девушка улыбнулась:

– Вот и славно! Ты поступил к нам обезвоженный, поэтому мы поставили капельницу. Тебе не о чем беспокоиться, но пока нельзя вставать. Полежи пока здесь, никуда не убегай, хорошо, лучик? Я позову доктора Ротшильда, и он решит, что с тобой делать.

Марти дёрнулся вслед и ни за что бы не отпустил ангела, если бы мог, но оказался заложником необычных обстоятельств. Руки его, равно как и ноги, и туловище, оказались надёжно привязаны к кровати широченными ремнями. От такой несправедливости Марти взвыл, а взгляд заволокла белёсая пелена. От жёлтых стен палаты к лицу потянулись иссохшие костлявые руки. Мама называла это приступом, а Марти… он никак не называл это проявление хтонического ужаса, вжимаясь в кровать, не в силах избавиться от ощущения, как чёрные гнилые ногти касаются его волос.

Обычно мама успокаивала Марти, но сейчас её нет рядом. И игрушка куда–то пропала. Поэтому немудрено, что тот разревелся, не заметив, что в кабинет уже впорхнула Глория, прогнавшая наваждение. Следом вошёл пухлый дед в белоснежном халате поверх коричневого костюма с полосатым галстуком. Важный, похожий на гуся, с оттопыренной нижней губой. Он вальяжно прошёлся по палате, бросив на юного супергероя презрительный взгляд. Подойдя к окну, доктор задумчиво покосился на решётку и, резко развернувшись, бодро произнёс:

– Налицо целый ряд психологических расстройств! Пациент нуждается в скорейшей госпитализации! Подготовьте, пожалуйста, документы и поставьте юного Айика на баланс.

– Мистер Ротшильд, вы меня не так поняли! – Глория села рядом с Марти и погладила того по плечу. – У мальчика случился приступ, и шериф привёз его к нам, но… Айик не похож на безумца. Нам бы стоило найти его маму и…

Старый гусь не дал девушке договорить и прошипел:

– Лондонский совет графства платит нам, чтобы мы уберегли столицу от проказы! И если к концу лета в лечебнице не окажется и сотни больных, то нас закроют!

– Но нельзя же… – Глория опустила взгляд и взмолилась: – Нельзя держать больного ребёнка среди безумцев!

Гусь осмотрел палату и ухмыльнулся:

– Поэтому пусть пока живёт здесь, а вы следите за ним. Он может мне пригодиться и внести свой вклад в науку!

– Но… Но у меня нет опыта работы с особенными детьми! – запротестовала девушка и сцепила руки, прижав их к груди.