В Бездне

Кстати, это мог бы сделать даже атеист: не обязательно следовать за Христом, чтобы творить элементарное добро. Но нет! Едва человек понимает, что придётся немного поработать, как сразу требует денег или каких-нибудь дополнительных благ. Нужно кормить нуждающихся? — Извольте заплатить, я буду поваром! Ещё что-нибудь делать? — Предложите оплату. Люди говорят так, будто я наниматель и мне это больше всех надо.

Я читаю это место в Евангелии и не могу понять: как это так, почему раньше люди вставали и шли за Церковью? Значит, я плохой проповедник и человек. Люди чувствуют гниль и не хотят за мной идти. Но я-то иду — факт налицо. Я иду, но за мной никто не следует.

Вот таким сложным явлением я хотел с вами поделиться. И главное, что оно становится препятствием. Нельзя сказать, что со мной совсем никого нет — со мной есть матушка. Она, конечно, поначалу сопротивлялась, тоже не хотела бросать свои сети — у неё в них рыба, и всё прочее. Но через несколько лет она уже стала смиряться и сейчас, к моему великому счастью, является моим единомышленником. Но этого мало — она моя супруга, что тут удивительного? Наверное, ваши супруги тоже бы стали вашими единомышленниками. Да, такая странная вещь!.. Аминь».

Эльза, Эльза!.. Вот тебе и единомышленник, вот тебе и помощница!..

Выходит, что враги человека — это его домашние, самые близкие люди, которые могли бы его поддержать и похвалить: «Молодец, что ты ступил на путь веры. И спаси Господи, что ты у нас такой замечательный!». Нет! Чаще всего родственники его осуждают, обличают. Особенно любят изобличать в лицемерии и двоедушии. Но человека можно обвинить в чём угодно. Дьявол невообразимо хитёр, и самого что ни на есть святого человека (даже Христа) он обвинит так, что ни у кого не найдётся ответных слов. Лукавый очень изворотлив, он лжец от начала мира.

Получается, люди пребывают в постоянной борьбе. Действительно, Герберт часто слышал, как на почве веры распадаются семьи, жёны расстаются с мужьями, отцы ссорятся с сыновьями, дочери — с матерями. Одни посещают церковь, другие — нет. Но ведь тот факт, что одни любят зефир в шоколаде, а другие — без него, не вызывает столько разводов и борьбы. Лишь вечный вопрос веры не даёт покоя верующим и атеистам.

Герберт замечал, что, когда человек проявляет свою веру (не дай бог, перекрестится в разношёрстной компании, прочитает «Отче наш» перед едой), вероятность того, что его атакуют и будут пытаться сбить с истинного пути, сильно возрастает.

Ещё пусты страницы книг,Ещё молчат слова Писанья.Ещё не смолк последний крик,Ещё свежи Его страданья.Ещё живём в тени голгоф,Ещё не внемлем сути вещей,

Ещё чужда нам Его кровь,Пролитая с горы зловещей.На стыке эр, на стыке странПисали то, что мы обрящем,Матвей, Лука, Марк, Иоанн —Весть о кресте душедробящем.

Вы — ангел, лев, телец, орёл;Вас четверо. Не нужен пятый.Несите нам то, что обрёл,Бог-человек, крестом распятый.Вы словно раны тех гвоздей,Пронзивших тело, впились в душу!И даже, кажется, теперь

И я перед крестом не струшу.Благая весть, меня готовьВзойти на крест, где, как и прежде —Крестом распятая любовь,Крестом воскресшая надежда!

Люди — очень лёгкая жертва для бесовских внушений. Они словно сажают себе беса на левое плечо и, как радио, вещают всё, что тот шепчет на ухо. Всё это люди считают очень остроумным и замечательным, думают, что изобрели это сами, что это исходит от них самих. По-настоящему человек просто является проводником бесовской пропаганды. Когда нужно промолчать, он говорит какую-нибудь гадость о Церкви, Боге, монахах, священниках; когда нужно сказать что-нибудь доброе о них, человек их поносит, уничтожает, издевается и находит это чрезвычайно развлекательным и приятным занятием.

Поэтому Герберт всё время чувствовал себя как сапёр на минном поле. С одной стороны, ему нужно было сохранить свою веру, сказать ободрительное слово другим, а с другой стороны, не смутить, не стать причиной раздора, ненависти, крика, драки.

Для Герберта главным было, чтобы между людьми сохранялся мир. Пусть всё идёт хоть вверх дном — главное, чтобы был мир. Но вместо этого Герберт получил самую страшную за всю свою жизнь войну. Он и не предполагал, что столкнётся с такой жгучей ненавистью к своей персоне от самого близкого человека. Ах, лучше бы он умер!..