В бухте «Отрада» (сборник)

– Есть, ваше высокобродье! – бойко ответил матрос.

Они разошлись оба довольные.

Шалый

I

После обеда в сопровождении квартирмейстера явился он на канонерскую лодку «Залетную», стоявшую на малом рейде, и сразу же обратил на себя внимание всей команды.

Матросы только что кончили отдых и, залитые жгучими лучами весеннего солнца, перевалившего за полдень, распивали чай. В прозрачной синеве неба кое-где дремали белоснежные облака. Море, спокойное вдали, лениво плескалось и притворно ласково терлось о железо бортов судна. По рейду, разводя волну, проходили портовые буксиры, легко скользили ялики и шлюпки. Слышались гудки пароходов, выкрики людей, свистки капралов.

В ожидании старшего офицера, которому отправили препроводительный пакет, прибывший матрос, согнув в коленях ноги, опустив, как плети, длинные руки, стоял на шканцах, мрачный, неряшливо одетый в поношенное казенное платье. Был он худ, но широк костью и жилист, с плоским, как доска, смуглым лицом, на котором вместо бороды несуразно торчали два ненужных клока вьющихся волос, точно нарочно приклеенных к крупному подбородку. Голова, с которой съехала на затылок фуражка, обнажив покатый лоб, немного склонилась к правому плечу, а черные с вывороченными веками глаза, глубоко засевшие в орбитах, неподвижно глядели куда-то в сторону, широко раскрытые и мутные, точно у безумного.

Подошел старший офицер, лейтенант Филатов, сытый и аккуратный, в белом кителе и до блеска начищенных черных ботинках.

– Что за чучело такое?

Матрос передвинул ноги, поднял правую руку к фуражке и, отдавая честь, молча уставился на старшего офицера, а тот, заглядывая в бумагу, начал спрашивать:

– Как фамилия?

– Матвей Зудин, – лениво цедил сквозь зубы матрос.

– В тюрьме сидел?

– Так точно, ваше бродье.

– За что?

– Не могу знать.

– Э, да ты, я вижу, гусь лапчатый…

– Никак нет – я матрос Зудин.

– Молчать!

Филатов пытливо заглянул матросу в глаза и отступил шаг назад.

– За оскорбление начальства сидел в тюрьме?

– Никак нет.

– Врешь!

Зудин задвигал широкими скулами.

– Я никогда не вру…

– Отвечать не умеешь! Я тебя проберу!.. Пошел!

Зудин взял свой чемодан и направился к носу, ни на кого не глядя, переваливаясь с боку на бок, шаркая по палубе большими порыжелыми сапогами.

Старший офицер, спускаясь с верхней палубы, крикнул:

– Рассыльный, позвать боцмана!

А в кают-компании, усевшись за стол, жаловался офицерам:

– Возмутительно! Присылают на корабль всякую дрянь. Сейчас прибыл матрос. Оказывается, в тюрьме сидел, дуролом, с идиотскими глазами. Ну что я буду с ним делать?..

– Мне кажется, давно бы пора упразднить эту дурную привычку во флоте: списывать с берега на суда плохих матросов, – вставил ревизор, обводя всех глазами.

Поддакнули и другие офицеры.

А когда в кают-компанию, держа в левой руке фуражку, вошел боцман Задвижкин, небольшой человек с желтыми плутоватыми глазами, с белокурой бородкой на продолговатом лице, старший офицер, повернувшись к нему вполоборота, заговорил:

– Вот что, боцман, к нам на судно прислали пародию на матроса… Впрочем, ты этого не понимаешь… К нам заявился шут гороховый – грязный, как черт, разговаривать с начальством не умеет, никакой военной выправки в нем нет, да притом еще арестант. Твоя задача – сделать из него настоящего матроса. Понял?

– Так точно, ваше высокоблагородие! – почтительно отчеканил боцман. – Не извольте беспокоиться. Недельки через две-три он у меня по канату будет ходить не хуже всякого акробата…

– А пока назначь его за уборными смотреть. Ступай.

– Есть, ваше высокоблагородие! – ответил Задвижкин и, повернувшись, легкой походкой, точно танцор, вышел из кают-компании.

Зудин в это время, расположившись на рундуках, находящихся в передней части судна, для чего-то выкладывал из парусинового чемодана свои вещи. Около него толпились матросы, но он будто не замечал их, занимаясь своим делом и ничего не отвечая на задаваемые ему вопросы.

– А, ты здесь, перец, – подойдя к Зудину, сказал боцман, перед которым почтительно расступились матросы.

Зудин, услышав начальнический тон, разогнулся и, не глядя на боцмана, спросил:

– Почему – перец?

– Не разговаривать! Марш за мной!

Боцман быстро стал подниматься по трапу, а за ним, отставая, неохотно плелся Зудин.

– Шевелись! – раздраженно крикнул Задвижкин, оглянувшись. – Ходишь, как кухарка на рынок…

Уборная находилась в самом носу корабля.

– Вот где будет твое царство! – показывая на нее, сказал боцман. – Умывальники и все остальное держать в чистоте и опрятности…

– Мне все равно, – равнодушно ответил Зудин, согнувшись, расставив ноги.

– Не умеешь стоять, арестантская морда!

Не утерпев, боцман ударил его по лицу кулаком.