«В Датском королевстве…»

В сказке «Цветы маленькой Иды» встречаем автобиографический образ студента, который «…умел рассказывать чудеснейшие истории и вырезать презабавные фигурки: сердечки с крошечными танцовщицами внутри, цветы и великолепные дворцы с дверями и окнами, которые можно было открывать». В сказочной истории «Альбом крестного» главный герой также наделен автором его собственными талантами: «Мастер был крестный рассказывать… Умел он также вырезать картинки и даже сам рисовал их». Писатель создавал сложные узорные композиции, вплетая туда изображения любимых сказочных героев: танцующих балерин, лебедей, Оле-Лукойе, пастушек, гномов.

Дама в черно-зеленом платье

Пират с шестью сердцами в пиджаке

Иллюстрация к «Гадкому утенку»

Не менее интересны и рисунки, сделанные Андерсеном в путешествиях. Они привлекают легкостью и наблюдательностью. Андерсен рисовал Италию и Саксонию, Грецию и Турцию, Швейцарию и Баварию. Рисунки становились для Андерсена источником воспоминаний и ассоциаций. Вернувшись в Данию из первой поездки в Рим, он привез с собой множество набросков пером. В одном из писем из Италии признавался:

В Мола-ди-Гаэта я видел термы Цицера и рисовал их. Я стал заядлым рисовальщиком, и художники в Риме поощряют меня, так как у меня хороший глаз, во всяком случае, многие мои рисунки (а их готово уже более ста) — это мое сокровище, которое потом, дома, доставит мне радость. Ах, если бы я только учился рисовать! <…> Я, между прочим, стал страстным рисовальщиком, моя папка полна маленьких пейзажей Италии, и я с радостью уложу всю страну в свой карман.

Путевые рисунки соответствовали размеру жилетного кармашка — в нем он носил специально заготовленные листочки бумаги размером 7×9 сантиметров. На этих клочках Андерсену удавалось передать многое, не отказываясь от деталей и интересных планов. Перьевые рисунки писателя экспрессивны, линия подчинена определенному ритму, передает состояние природы или особенности архитектуры. Он часто сравнивает увиденное то с произведениями Рембрандта, то с работами малых голландцев — Поттера, Рейсдаля, Ван Остаде.

Влюбленный в живопись Андерсен постоянно посещал музеи, приходя в полюбившиеся залы снова и снова. В начале «Сказки моей жизни» встречаем имена Рафаэля и Тициана, в картинах которых писателя восхищают «красота, правдивость и свежесть». В 1831 году Андерсен впервые переступил порог Дрезденской галереи, после чего записал в дневнике:

Из всего, что произвело на меня глубочайшее впечатление, я должен в первую очередь упомянуть Мадонну Рафаэля. Я пробежал залы галереи, чтобы найти эту картину, и, когда перед ней остановился, она, к моему удивлению, не ошеломила меня. Передо мной была обыкновенная женщина, не красивее тех, что я так часто видел. «Неужели это та самая знаменитая картина? — подумал я. — От нее я ждал потрясения! Многие мадонны и женские лица в этой галерее гораздо красивее». И я отправился снова к ним. И тут словно покрывало упало с моих глаз! Теперь это были ничем не примечательные лица. Я вернулся к Рафаэлю и почувствовал бесконечную правду и величие… той картины. Здесь не было ничего, что удивляет, ослепляет, но чем внимательнее всматриваешься в лица матери и младенца Христа, тем божественней они становятся. Такого неземного, детского лица нет ни у одной женщины — и все же перед вами абсолютная реальность… Не любовь, а обожание было в этом взгляде!

Этот отзыв Андерсена удивительным образом перекликается с ощущениями В. А. Жуковского, написавшего под впечатлением от этой же картины статью «Рафаэлева мадонна», опубликованную в журнале «Полярная звезда» в 1824 году.