В действующей армии

Это мнение высказал мне подполковник генерального штаба Д. Э. Конге.

— Почему?

— Это типичная, характерная десантная, операция. База у них море. Подвоз снарядов близок… Они выпускают их без счёта, а затем останавливаются, укрепляются и только с подвозом новых идут далее.

Уже по дороге в Харбин я узнал, что бой происходил на другой день в течении четырнадцати часов с большими потерями с обеих сторон, но мы не могли удержать нашу позицию и отошли в полном порядке к Хайчену в 50 верстах от Ляояна.

По общим отзывам, наши солдаты проявили изумительное мужество и стойкость.

Но что в этом случае мужество против свинцового града.

Мне невольно припомнилось при этом высказанное не раз академиками Д. И. Менделеевым и И. Р. Тархановым мнение, что усовершенствование в деле военной техники и смертоубийственных орудий сделает то, что в конце концов война будет невозможной.

К этому и идёт.

Уже теперь люди сражаются друг с другом, зачастую не видя врага.

Причём же здесь люди и их смерть?

В числе раненых при Дашичао генерал-майор Шишковский.

Маститый генерал ранен шрапнелью в руку выше локтя, причём повреждены большие нервы.

Осколок шрапнели извлечён в санитарном поезде, и генерал, человек здоровый и сильный, вероятно скоро оправится от раны.

Командовавший батареей капитан Побуковский ранен пулями в поясницу и бедро.

Поручик артиллерийской бригады Ленивцев ранен пулей в поясницу.

Деятельное участии в оказании хирургической помощи во время боёв при Дашичао принимал летучий лазаретный отряд имени Её Императорского Величества Государыни Императрицы Марии Фёдоровны.

XXXI

Занятие Инкоу японцами

Харбин переполнен офицерами разных родов оружия.

Это не только офицеры местных частей войск, составляющий запас действующей армии, или тех частей, которые идут из России на театр военных действий и временно останавливаются в Харбине, но и офицеры, уже побывавшие на передовых позициях, окрещённые неприятельским огнём, более или менее сильно раненые, заболевшие, и отправленные сюда на поправку, или же временно командированные в тыл армии за разными запасами, необходимыми войскам там, на полях брани.

Встречи и беседы с последними представляют особый интерес.

В то время, когда раненые и больные офицеры уже обжились в Харбине, и их воспоминания относятся к более ранним, всесторонне и много раз описанным эпизодам войны, командированные являются со свежими новостями, находятся под их свежим впечатление и довольные сравнительным, так долго неиспытанным при бивачной жизни, харбинским комфортом, делаются общительнее и разговорчивее.

Их речи и воспоминания льются без конца.

К сожалению командированные офицеры в тылу армии сравнительно редки.

Мне сегодня, однако, удалось встретиться с одним из них, бывшим поручиком павлоградского полка, ныне сотником 5 сибирского казачьего полка Чариковым.

Он всё время находился в отряде генерала Самсонова, оперировавшем между Гайджоу и Ньючжуаном или Инкоу.

Сотник Чариков провёл памятную для русских жителей этого последнего города ночь на 12 июля, когда они принуждены были поспешно очистить город, в Инкоу.

Вот как он рассказывал мне об этом:

«Я приехал в Инкоу для закупки подков и другого провианта для отряда 11 июля и остановился в гостинице „Маньчжурия“. Это английская, самая комфортабельная гостиница, с прекрасным табль-д'отом, с великолепно обставленными, в смысле удобств, номерами. Со мной, по счастью, было шесть казаков. Закупив провиант и заказав подковы, я с аппетитом поужинал в гостинице и с наслаждением растянулся на мягкой постели. Вы вероятно, испытали это отрадное чувство здесь, в Харбине, после ваших скитаний по Ляояну, Хайчену, Дашичао и бивакам передовых позиций… Но вы не истомлялись на десятую долю так, как мы, казаки, бессменно находившиеся на передовых позициях, нос с носом с неприятелем, всегда начеку, лишённые удобств, а подчас и возможности, вследствие постоянных передвижений, утолить свой голод… Да и Харбин не может сравняться с Инкоу… Поэтому вы должны удесятерить, по крайней мере, моё наслаждение… И так я лёг в свежую мягкую постель, и сладкую истому вскоре сменил крепкий сон… Вдруг — страшный стук заставил меня вскочил с постели… Спросонок я с трудом понял, что стучат мою дверь… Отворяю — передо мной стоит один из моих казаков…

— Чего тебе?

— Так что, ваше благородие, уходить надо…

— Почему?

— Так что идут японцы…