В долине горячих источников

Абигайль пришла в ужас. Ей хотелось вскочить с потертого кресла и немедленно уйти, но она не смогла подняться. Вместо этого она откинулась на спинку и внезапно ощутила, что тело перестало ей повиноваться.

— Что вы подсыпали мне в виски?

— Абсолютно ничего! Вы пьяны, милая моя! Четыре бокала кого хочешь свалят. — И он нахально улыбнулся.

— Чего вы хотите от меня? — Абигайль почувствовала, что из каждой поры от страха выступил пот.

— Денег!

— Денег? У меня нет денег, — пробормотала она, надеясь обмануть.

— Мисс Брэдли, у вас самый красивый дом на всей Хилл-стрит. Ваш покровитель наверняка вас балует. Украшения, деньги…

— Нет никакого покровителя! — в отчаянии солгала она. От страха ее голос дрожал.

— А ваша служанка рассказала мне совсем иное. Я случайно встретил вашу маори вскоре после того, как вы вышли из дома. Я спросил ее, не хочет ли его владелец, мистер Брэдли, — ваше имя, кстати, я узнал еще в театре, когда вас вызвал мистер Миллер, — продать этот чудесный дом. Она мне как на духу и рассказала, что нет никакого мистера Брэдли. «Могу ли я в таком случае поговорить с миссис Брэдли?» — спросил я ее. Она рассмеялась и сказала мне, что никакой миссис Брэдли тоже нет, но мисс Брэдли никогда его не продаст. Этого достаточно или вы собираетесь лгать мне дальше?

— Но у меня действительно нет денег.

В тот же миг он вскочил со стула и взмахнул рукой, в которой держал сигару в опасной близости от носа Абигайль.

— Для начала мне нужно имя!

— Какое имя?

Он театрально застонал.

— Ну, не служанки же твоей. Кто тот человек, который тебя содержит? Чья ты шлюха?

По спине Абигайль побежали мурашки, но она молчала. Даже когда этот мужчина задрал рукав ее платья.

— Ты мне сейчас все расскажешь! — прошипел он и поднес сигару угрожающе близко к ее руке. В нос ей ударил отвратительный запах, она закашлялась. — Мне нужно имя! — с перекошенным от злости лицом заорал он.

Абигайль молчала, но, почувствовав адскую боль на руке, успела прохрипеть:

— Джеймс Морган! — А затем, откинув голову в сторону, она потеряла сознание.

Пробуждение было кошмарным. Руку словно жгло огнем, а по злорадной ухмылке мужчины она поняла, что выдала имя Джеймса.

— Какая жирная рыбка! — ликовал он.

— Я отдам вам все, если вы будете молчать! — хриплым голосом пообещала она и негромко добавила: — Пойдемте со мной! — Абигайль не знала, что делать, оставалось лишь заманить его на Хилл-стрит. Здесь, в этой дыре, он еще, чего доброго, убьет ее. «Может быть, Джеймс все же проигнорировал мое послание и ждет меня на Хилл-стрит, — думала она, — тогда мы вместе подумаем, за какую сумму сможем купить его молчание».

— Если вы не заплатите мне, то сначала я напишу письмо его жене, потом его родителям, а потом всем депутатам, — пригрозил чревовещатель, снова взмахнув перед ее лицом горящей сигарой.

— Вы получите все, что у меня есть. — С этими словами Абигайль застонала и поднялась. Взгляд ее упал на кочергу. Еще чуть-чуть, и она ударила бы его по голове тяжелым железным предметом, но в последний момент испугалась, подумав, что ей не хватит сил нанести удар как следует.

Когда они свернули на Хилл-стрит, Абигайль отчаянно надеялась, что Джеймс уже с нетерпением ждет ее возвращения. Ноги женщины подкашивались, когда они вошли в дом.

— Идите за мной! И ни звука! Делайте только то, что я вам скажу. Если Ароха увидит в доме такого человека, как вы, она тут же позовет на помощь. Она разбирается в людях гораздо лучше меня, — втолковывала шантажисту Абигайль.

Открывая дверь в салон, она задержала дыхание. Если бы Джеймс сидел в кресле! Никого не увидев, Абигайль была ужасно разочарована.

— Вы останетесь здесь! — рявкнула она.

Но шантажист вел себя с поразительным спокойствием.

«Он чует крупные деньги и не хочет спугнуть добычу неосторожным поведением, — решила она. — Наверное, он чувствует себя в безопасности.

Абигайль бросилась в кухню, подгоняемая одной лишь мыслью: Ароха должна немедленно пойти к Джеймсу и заманить его сюда под любым предлогом. «Я не могу решить эту проблему сама. Получив мои сбережения, он не преминет разделаться и с Джеймсом Морганом, чтобы разрушить его жизнь», — лихорадочно думала она.

Ароха сидела за кухонным столом, задумчиво подперев голову руками. Перед ней лежал листок бумаги. Сначала Абигайль понадеялась, что Ароха не выполнила ее указаний и не отдала Джеймсу записку, а значит, его можно сегодня ждать. Но странный взгляд, брошенный на нее Арохой, когда она передавала ей бумагу, не предвещал ничего хорошего.

Абигайль склонилась над листком, пробежала глазами строчки: «Мама упала и с тех пор прикована к постели. Судя по всему, дело плохо. Пожалуйста, приезжай немедленно!» — и побледнела. В голове все спуталось. Она ни за что не вернется домой, особенно теперь, когда от ее жизни осталась такая же вонючая дыра, как та, что булькает в саду в Роторуа.

— Дитя, все не так уж плохо, воспользуйтесь этой возможностью! Поезжайте домой. Бросьте все это! Цена слишком высока, мисси!