В долине горячих источников

Впрочем, Марианна строго запретила ему высказывать свое мнение в присутствии Оливии. Несмотря на то что Уильям сдержал свое слово, Марианна точно знала, что именно это стало причиной его отказа от великодушного приглашения семьи Гамильтон, поэтому ей пришлось приехать в «Гамильтон Касл» без супруга. Наверное, он был бы более счастлив, если бы Оливия вышла замуж за паренька из Роторуа. Лучше всего за Бернарда Смита, сына торговца колониальными товарами. Марианна содрогнулась при одной мысли о том, что ее дочь могла бы стоять за прилавком и продавать муку. Так, как когда-то она сама в Данидине.

Предаваясь размышлениям и задаваясь вопросом, какую отговорку придумает Уильям, когда речь зайдет о свадьбе, она заметила свою дочь, прогуливавшуюся по саду рука об руку с Аланом. Казалось, молодые люди очень сблизились. Марианна улыбнулась про себя и отошла на шаг.

«Как же она красива! — с гордостью подумала она. — И какая они чудесная пара!» Миниатюрная Оливия едва доставала до плеча высокому Алану. Его светлые кудри и ее черные как смоль волосы представляли собой восхитительный контраст. Лучшего для Оливии и желать нельзя. При этом поначалу дочь очень сильно противилась ухаживаниям молодого человека. Марианна уже стала опасаться, что она даст ему от ворот поворот — это притом что в Окленде он мог взять в жены любую девушку, о чем его мать не уставала напоминать. Но Алан был упрям и настойчив.

Вздохнув, Марианна вспомнила несколько серьезных ссор, возникших у нее с дочерью по этому поводу.

— Замужество с ним — это лучшее, что может с тобой случиться, — втолковывала она дочери, но Оливия продолжала упрямиться.

— Он мне не нравится! — отвечала она.

Но теперь, судя по всему, девушка переборола собственное упрямство. Во всяком случае, сейчас Марианна с удовольствием наблюдала, как молодые люди хихикали, склонив головы друг к другу.

«Какие чудесные у меня будут внуки!» — радовалась Марианна, и сердце радостно замирало от мысли, что ее дочь будет жить лучше, чем она сама. Вдохновленная, в прекрасном настроении, женщина вернулась с балкона в комнату, чтобы заняться приготовлениями к вечернему приему. Как бы там ни было, она собиралась произвести настоящий фурор.

— Будет несколько важных людей, милая Марианна, — объявила ей Розалинда со странными нотками в голосе. Как будто не представляла, что Марианна сумеет вести себя прилично в их присутствии.

Это была небольшая колкость в ее адрес, ну да ладно! Марианна отбросила эту мысль. Все равно мать Алана с трудом скрывала то, что хотела для своего сына чего-то большего, чем дочери простого владельца отеля из Роторуа, но, откровенно говоря, Марианне было все равно. Зато отец Алана был в полном восторге от их союза. Он неоднократно говорил об этом во время последнего приезда в Роторуа.

— Если бы я не был занят, я бы… — то и дело повторял он, и Марианна с завидным постоянством отвечала:

— Да уж, но вы-то женаты, мистер Гамильтон!

Похоже, Розалинда догадывалась, что Питер Гамильтон боготворит Марианну, потому что не упускала ни единой возможности отпустить шпильку в адрес Марианны или ее дочери. Вот только все это не принесло ей успеха, поскольку в доме Гамильтонов слово мужа тоже имело вес в отношении выбора невестки.

— Милая Марианна, — недавно сказал он ей, — был бы я моложе, ваша дочь мгновенно покорила бы мое сердце.

Марианна вздохнула. «Может быть, действительно лучше, что Уильям остался дома, — думала она, надевая новое платье, сшитое специально для этого вечера. — Он ужасно старомоден и презирает пустые беседы. Нет, сидеть за столом с мрачным, молчаливым Уильямом было бы ужасно. У него нет ни малейшего желания быть частью этого общества». И действительно, несмотря на то что представители так называемых высших кругов могли всегда остановиться в его отеле, ужинать с ними он избегал. Вполне вероятно, что он не преминул бы высказать свое мнение о торговце, заработавшем свое состояние на тяжелом труде тех, кто добывал для него смолу каури.

— Ах, Уилл! — простонала Марианна, прежде чем отбросить мысли о муже и натереть грубую кожу рук нежным бальзамом.

— С тобой я становлюсь самым счастливым человеком на земле! — нежно прошептал Алан Гамильтон, отводя Оливию в тень цветущего красными цветами железного дерева и прижимая девушку к себе.

Игриво улыбаясь, она подзадорила его:

— Ну же, поцелуй меня!

Какое-то мгновение он колебался, а затем прижался губами к губам Оливии и поцеловал ее безудержно и страстно. Когда девушка снова смогла дышать, она увидела, что глаза его остекленели от желания.

— Ты так долго мучила меня, потому что знала, что я с каждым днем все больше и больше схожу по тебе с ума, да, маленькая плутовка?

— Алан, ты ведь никому не скажешь, что сделал мне предложение в первую же нашу встречу? И главное, что я отказалась. Слышишь? Иначе я возьму свои слова назад и ты никогда меня больше не увидишь.

Алан Гамильтон не понял, что она говорит серьезно.

— Поцелуй меня еще раз! — потребовала Оливия, с удовольствием подставляя ему губы.