В долине горячих источников

Внезапно Абигайль показалось, что ее парализовало. Давало о себе знать выпитое утром виски. Она вдруг почувствовала, что не может даже улыбнуться, не говоря уже о том, чтобы издать хотя бы звук. В голову не приходило ничего, что она могла бы спеть, но, даже если бы пришло, наверное, она все равно стояла бы растерянная и молчаливая, как сейчас. Она смущенно откашлялась, чтобы выиграть время, но мистер Миллер уже кричал:

— Мисс Маккин, пожалуйста!

Абигайль едва успела сойти со сцены, когда молодая брюнетка с жаром запела американскую песню. Опустив голову, она вышла из зала. И только когда с ней заговорил незнакомый мужчина, она заметила, что кто-то идет за ней.

— Подождите, мисс! Меня он тоже не взял, хотя я — лучший чревовещатель Новой Зеландии. — И в доказательство незнакомец продемонстрировал свое искусство изумленной Абигайль. Та невольно улыбнулась, но только потому, что получилось у него плохо.

— Что же нам делать с этим так неудачно начавшимся днем? — спросил он.

Абигайль пожала плечами.

— Лично я пойду домой и выпью виски, — после паузы измученным голосом ответила она.

— Чудесная идея. Я мог бы проводить вас.

— Нет, ни в коем случае, — резко ответила женщина.

— Но я бы с удовольствием поболтал с вами, — не отставал мужчина.

Абигайль задумалась. Стоял теплый летний день. Улегся даже обычно дующий ветер, едва не стоивший ей жизни. Она почти скучала по нему и чувствовала, как в душе поднимается просто невыносимое раздражение. Сейчас ей не хотелось быть одной. Несмотря на то что общество этого человека претило ей, это было все же лучше, чем выносить одиночество в столь неудачный день. Кроме того, ей было больно от воспоминаний о Патрике, который прокрался в ее мысли после злополучного прослушивания. Нужно отвлечься, иначе она сойдет с ума. «Еще один-единственный раз утоплю горе в виски, — уговаривала она себя, оправдывая тягу к ужасному на вкус коричневому пойлу, — еще один последний раз — и никогда больше!»

— У меня к вам предложение. Вы назовете мне свой адрес, я куплю что-нибудь выпить и приду к вам в гости, — заявила Абигайль.

— Но я хотел бы проводить вас до дома.

— Нет, у вас есть только один шанс составить мне компанию. Я приеду к вам, иначе вы не увидите меня вообще! — пролаяла Абигайль.

Чревовещатель усмехнулся.

— Ладно, ладно, я сделаю все, что вы скажете. Если только вы придете.

— И не питайте ложных надежд. Я не из тех, кто идет со всяким. Советую вам не прикасаться ко мне!

Он снова усмехнулся.

— Не беспокойтесь, мисс! Вы не та леди, которую я стал бы соблазнять.

После этого он назвал ей свой адрес и, насвистывая, пошел прочь. По крайней мере Абигайль так показалось.

Она была рада, что не встретила Ароху, когда взяла одну початую бутылку виски, а вторую полную, которую прятала в камине, положила их в сумку, вышла из дома и пошла по направлению к гавани. Придя по указанному адресу, она замерла. Дом не казался особенно уютным. Он не шел ни в какое сравнение с красивыми деревянными домами на горе. Абигайль хотела уже повернуться и уйти, когда раздался голос чревовещателя, который льстивым тоном произнес где-то рядом:

— Здесь наверх!

Ей показалось странным, что он еще не дома, но в подвыпившем состоянии размышлять об этом больше не стала — как и не обратила внимания на другие предательские признаки в последующие минуты.

От страха перед одиночеством Абигайль напрочь забыла об осторожности. Иначе заметила бы, что, когда они уже находились в плохо обставленной комнате, незнакомец хоть и налил себе бокал, но не притронулся к нему, в то время как сама она поспешно опрокинула выпивку в себя. Ей хотелось забыть обо всем. О своей жалкой жизни в роли пленницы Джеймса Моргана, о Патрике, которого она бросила когда-то, о безнадежности. Мечта о турне развеялась. Единственное, что Абигайль чувствовала по-настоящему, так это злорадство, оттого что она наконец перестанет быть служанкой Джеймса Моргана. Да, сегодня он не воспользуется ею как своей собственностью, чтобы потом бросить и вернуться в свою чистенькую и упорядоченную жизнь. По крайней мере у него есть жизнь. Он уже стал одним из самых влиятельных людей в городе. Иногда Ароха рассказывала о чудесных праздниках, которые устраивают в доме Морганов. Абигайль не раз пыталась надеть одно из своих красивых платьев и пробраться на какой-нибудь бал.

— Кстати, как вас зовут? — спросил чревовещатель. Он как раз налил ей третий бокал, который она выпила, словно воду.

— Я миссис… — Абигайль помедлила и сама взяла бутылку. Четвертый бокал она налила себе до краев. «Нельзя столько пить, а то сболтнешь лишнее», — напомнил ей внутренний голос. Имя нельзя называть ни в коем случае. — Миссис О’Доннел. — Она покраснела. Не потому, что солгала ему, а потому, что ей снова вспомнилось имя Патрика. — А вас? — спросила она, пытаясь скрыть свое смущение.

— Меня зовут Герберт Хантер, — заявил он и пристально посмотрел на нее. Затем его глаза внезапно сузились, превратившись в щелочки. — Мисс Брэдли, зачем вы мне лжете?