В долине горячих источников

— Тогда это, милый мой мальчик, будет значить, что она точно решила выйти замуж за парня из своего народа. И в этом случае я потребую, чтобы в будущем ты старался избегать ее, — спокойно ответила Марианна.

Это Дункану не понравилось. Он сердито засопел и хотел что-то сказать, но Аннабель опередила его:

— Дункан, ты не можешь решать за нее. Я знаю, что вы, Гамильтоны, очень настойчивы. Если вам что-то взбредет в голову, то вы стремитесь получить это любой ценой. Но не забывай: у Пайки есть своя гордость. — Заметив, что Дункан едва сдерживает слезы, она тут же пожалела о своих резких словах и бросила на него извиняющийся взгляд.

— Я люблю ее, — прошептал он и упрямо добавил: — А она любит меня. И во мне говорит не упрямство Гамильтонов, которые добиваются своей цели, невзирая ни на что, а настоящее чувство. Мое сердце принадлежит Пайке. — Он умолк и коснулся своей груди. — Вы ведь тоже надеетесь, что мы поженимся, правда?

Вместо ответа Аннабель обняла его. Она едва сдерживала слезы при виде страданий юноши, которого любила, как собственного сына.

— Посмотрим. Но ты не слишком надейся, — уклончиво ответила Марианна.

— Я вернусь, — после паузы твердо произнес он. — Я вернусь! Не позднее чем через полгода я снова буду здесь.

С этими словами он высвободился из объятий и воинственно воскликнул:

— Я знаю, о чем вы думаете! Стоит отправить мальчишку подальше, и эта история уляжется сама собой. Мол, она выйдет замуж за маори, он женится на белой… Но вы ошибаетесь. И я говорю это совершенно серьезно. Я не такой легкомысленный, как вам кажется. Я вернусь и сделаю ее своей женой! Провалиться мне на этом месте!

Аннабель и Марианна удивленно смотрели на него. Такой решительности от Дункана они не ожидали.

Аннабель приготовила для Оливии укрепляющий завтрак и понесла его в комнату Абигайль. Нерешительно вошла, когда Абигайль резко крикнула:

— Входите!

Аннабель удивленно огляделась по сторонам, но Оливии и след простыл. Младшая сестра была в комнате одна. Она понуро сидела на стуле, закрыв лицо руками.

— Аби, что такое? — встревоженно спросила Аннабель, вдруг испытав угрызения совести из-за своей вчерашней похвалы в адрес Гвендолин.

Та нерешительно отняла руки от лица, посмотрела на сестру заплаканными глазами и прошипела:

— Тебе больше нечего опасаться, что я, падшая женщина, трону Патрика О’Доннела. Теперь ничто не грозит незамутненному счастью порядочной женщины Гвендолин и ее Патрика. Я завтра же уезжаю из Роторуа. И все снова будет в порядке.

Аннабель отступила на шаг.

— Но ведь я не это имела в виду. Просто тревожилась за ребенка…

— Вот именно, если ее будет воспитывать такая, как я, это может принести несчастье. А теперь оставь меня одну! Я никогда не думала, что ты настолько плохого мнения обо мне. Зачем я только рассказала тебе! Женщина, которая обращается к абортмахеру, должна держаться от детей подальше! Признай, что именно так ты и думаешь!

— Нет, Аби, просто… — тихо пролепетала Аннабель, подошла к сестре, положила руку ей на плечо.

Абигайль прошипела:

— Ты хочешь угодить всем и всегда, правда? И этой Гвен, и мне, но ничего не выйдет. На этот раз ты все же встала только на одну из сторон, причем на сторону Гвендолин Фуллер. Ты же едва не умерла от страха, что я могу завоевать мужчину, которого люблю и который любит меня. Ах, Аннабель, я не могу винить тебя, но все равно, пожалуйста, оставь меня в покое. — С этими словами она высвободилась из ее объятий и стала укладывать чемодан, лежавший на кровати.

Оглушенная Аннабель вышла из комнаты сестры, но в дверях еще раз обернулась:

— Ты не скажешь мне, где Оливия и как она себя чувствует?

— Я бы сказала, что она уже стала прежней. Сегодня утром она довольно бодро заныла: «Эта вонь, Абигайль, эта ужасная вонь, как от тухлых яиц. Как люди могут добровольно жить в этом кошмарном месте, для меня было и остается загадкой».

Аннабель невольно рассмеялась. Абигайль настолько точно скопировала сестру, что ей показалось, будто говорила сама Оливия.

Потом Абигайль снова посерьезнела:

— Сэр Алан пригласил супругу на пару слов. И господин, похоже, был в ярости. Она прошла за ним в их общую комнату.

Аннабель еще немного постояла в дверях в надежде на примирение, но в голову не приходило ничего, чем можно было бы загладить неловкость из-за тех горьких слов, которые сказали вчера они обе. Мысль о том, что Абигайль снова уедет, разбивала ей сердце, но для младшей сестры это действительно было самым разумным — начать новую жизнь вдали от дома. Если она останется здесь, наверняка случится катастрофа.

— А ты не хочешь позавтракать? — беспомощно спросила она. — Можешь съесть это, а для Оливии я еще приготовлю.

Но Абигайль, судя по всему, примирение не интересовало, потому что она молча покачала головой и перестала обращать внимание на сестру.

Перед дверью в комнату Оливии Аннабель резко остановилась. В комнате полным ходом разгоралась ссора.