В другой раз повезет!

– Нет, – ответила та, – разве что в детстве.

– Поймали вы, значит, головастика, принесли домой, посадили в таз. Понятное дело, хотели заботиться и все такое. А он в одно прекрасное утро – хлоп! И кверху пузом!

Сэм аккуратно пристроил вилку между оставшимися кусочками зайчатины и важно закончил:

– Как-то так…

Затем почтительно прикоснулся рукой к полям несуществующей шляпы и удалился на кухню, толкнув спиной висячие двери в стиле салуна.

Сэм был безгранично предан Маргарет. Как и все мы.

Позже, когда никто из дам не слышал, Маргарет его похвалила:

– Очень элегантное объяснение, Сэм. И понятно, и не обидно… Хоть и не совсем правда. С другой стороны – не совсем ложь. Давай его и будем использовать, хорошо?

Сэм кивнул.

– Главное, чтоб корм в коня, – заметил он.

Поскольку мы вечно сновали туда-сюда с подносами, разговоры дам долетали до меня урывками. Я усвоил лишь «основные тезисы», как говаривал один мой зануда-сосед по колледжу родом из Шеверпорта, штат Луизиана. Он настаивал, чтобы слово «тезис» я произносил исключительно через «э» и не позорил просторечным выговором собратьев-южан (в частности, его). Даже написал напоминание в моем блокноте. В молодости я всегда носил в кармане блокнотик на пружинке и заносил туда остроумные высказывания, а также свои жалкие попытки стихосложения. Знаете ли вы, как много рифм у слова «седло»? И я понятия не имел до начала работы на ранчо. У меня накопилась целая коробка блокнотиков, я хранил ее долгие годы. Потом они то ли растерялись, то ли пошли на растопку, не помню… Сгинули, как и моя копия этой вот фотографии.

Однако некоторые высказывания остались в памяти. Например, «Мы выходим замуж не за достоинства, а за деньги» или довольно популярное: «Тяжелый кошелек уравновешивает многие недостатки». Или вот еще: «Богатых дураков долго в браке не удержишь, певички их уводят на раз». А это высказывание я запомнил сразу, даже записывать не пришлось: «Если в твоих фантазиях муж чаще мертв, чем жив, – точно пора разводиться».

О чем это я?.. Ах да! Ужин после аэродрома. Во время вечерней трапезы столы покрывали скатертями, раскладывали карточки с именами и доставали лучший сервиз с золотой каймой. Макс предлагал заказать посуду с надписью и прыгающим пегасом, однако голливудский декоратор отговорил. Гости растащили бы их на память.

Сэм питал нежность к красивым сервизам, поэтому сервировка стола была его обязанностью. Иногда, когда Маргарет задерживалась с ужином, а постояльцы начинали выказывать нетерпение, она, чтобы выиграть время, посылала в столовую Макса. Тот объявлял:

– Что я вижу? Пятно на скатерти?! Немедленно сменить!

Сэм кивал, брал скатерть за углы и резко выдергивал. Посуда звенела, однако оставалась почти на прежних местах. Дамы были в восторге. Про запоздавший ужин никто не вспоминал.

– В жизни должно быть место чуду, понимаешь? – сказал как-то Макс, когда я спросил его, почему этот трюк всегда пользуется успехом.

Да-да, вы не ошиблись, я сказал «карточки с именами». И кстати, великолепно оформленные – Маргарет заказала их в большом количестве в Нью-Йорке, у некой миссис Джон Л. Стронг. У Маргарет был прекрасный почерк еще со времен обучения в монастыре. Она для каждой гостьи подписывала карточку, а также деревянные прищепки – чтобы одежда на веревках не путалась. Частично карточки были в помощь нам – чтобы быстрее запомнить имена, однако главной их функцией была безопасная рассадка во избежание конфликтов.

В тот вечер безопасной рассадки не получилось, я даже из кухни различал спор в столовой. Цеппелина забрасывала Нину вопросами. Та отвечала. Я грыз куриную ножку над раковиной и слушал.

– Вы ведь из Сент-Луиса, Нина? Тогда все ясно!

– И что же вам ясно? – спросила Нина.

Ситуация накалялась. Я бросил ножку, вытер лицо и руки, схватил кувшин с водой и поспешил в зал.

– Поэтому вы стали летать! – говорила Цеппелина, когда я выходил из дверей.

– Не вижу связи, – пожала плечами Нина.

– Чарльз Линдберг – ваш земляк! – объявила Цеппелина. – Он даже назвал самолет в честь родного города. «Дух Сент-Луиса»!

– Правда? Спасибо за информацию! Никогда не слышала про Линдберга! – наигранно удивилась Нина, постукивая ножом и вилкой по краю тарелки. Вид у нее был такой, словно она вот-вот вонзит их в пышную грудь любопытной соседки по столу.

– Удивительно! Я думала…

– Прекрасное занятие! Продолжайте думать! Я пошутила! Естественно, я знаю, кто такой Чарльз Линдберг! Просто мне до смерти надоело о нем слышать! А ему-то как надоело о себе слышать, вы не представляете! Особенно если учесть, как его известность отразилась на судьбе сына…

Эмили поменялась в лице и схватила Нину за руку:

– Перестань! Давай сменим тему! После похищения я даже спала вместе с Порцией! Арчер говорит… Впрочем, уже неважно.

Она опустила глаза и принялась разглаживать салфетку на коленях.

Нина похлопала Эмили по руке:

– Ладно, не буду… Если хотите знать, Цеп… то есть мэм, я начала летать, потому что мне нравится смотреть на людей свысока!

– А кто еще летал на самолете? – вмешалась в разговор Маргарет.