В другой раз повезет!

Эмили кивнула и добавила после некоторого раздумья:

– Она, наверное, актриса. Голливудские знаменитости женятся по четыре-пять раз, даже глазом не моргнув. Не понимаю, как это вообще возможно. Впрочем, я-то не актриса…

Я остановил дилижанс на приличном расстоянии от взлетной полосы, чтобы лошади не пугались, заблокировал колеса, намотал поводья на специальный крюк и стал вытаскивать из заднего ящика мешки с зерном.

Сидевший на перевернутом ведре у дверей ангара долговязый паренек тут же подскочил и предложил помощь. Мальцы вроде него обычно дежурят у больших отелей и на вокзалах, подкарауливая богатых туристов с багажом. Я оценил предприимчивость и вручил мальчишке монету в пять центов – неплохая сумма, учитывая мои финансовые возможности: солидную часть зарплаты я отправлял домой, в Теннесси.

– Это что? – спросил он.

– Чаевые.

Паренек указал на буйвола на монете:

– Это, по-вашему, чаевые?

– Ну конкретно это, по-моему, буйвол.

– Понятно, что буйвол! Монетка-то в пять центов!

– И?

– Вы так звенели, пока выуживали пятицентовую, что даже буйвол разнервничался.

– Больше предложить не могу, – сказал я.

Мальчишка вздохнул, однако все равно помог с мешками.

Я предложил Эмили руку, но она отвергла помощь и спрыгнула сама, не свернув шею и не выставив на всеобщее обозрение панталоны. Вернула шляпу (которую я тут же надел) и устроилась в тени дилижанса.

Я посмотрел вдаль – не летит ли Нинин самолет.

– Наверное, приятно кого-то изображать и еще получать за это деньги, – сказала Эмили. Заметив мое смущение, добавила: – Я имела в виду актрис…

– А, понятно… – протянул я и, задрав голову, медленно повернулся вокруг своей оси. Нина могла появиться откуда угодно – гости съезжались со всех концов света. Однажды был даже настоящий индийский махараджа – один из немногих постояльцев мужского пола. Мы не знали, где его разместить, однако он заявил, что всегда мечтал быть ковбоем, и без малейших претензий заселился к нам в барак. Мы с Сэмом заняли одну комнату, а он – другую. И попросил называть его «мистер Смит». Всегда безупречно одетый, махараджа отличался изысканностью манер. Однажды, когда он уже освоился, я спросил:

– Зачем вам разводиться? Разве махарадже нельзя иметь сколько угодно жен?

Он ответил с произношением, которому сам Шекспир позавидовал бы:

– А ковбоям разве не положено круглые сутки сидеть на лошади и играть на этих ваших странных маленьких ситарах? Банджо, кажется?

Махараджа – хороший парень, мы не обиделись. Мы из Соединенных Штатов, он из Азии – одним словом, братья-южане. Он взял с нас обещание, что мы обязательно заглянем в гости, если окажемся в его краях.

– А вы? – вдруг спросила Эмили.

– Что я?

– Вы тоже актер?

– Я? Актер?

– Ну вы знаете Шекспира, вот я и подумала…

– Нет, мэм.

– Все актеры вестернов выглядят примерно как вы. Если мужчина слишком красив для настоящей работы, он идет сниматься в кино. – Повисло неловкое молчание, потом она сказала: – Я не то имела в виду.

– Не объясняйтесь, – махнул рукой я. – «Слишком красив» – не самое страшное оскорбление.

Она же не добавила «и слишком глуп».

На горизонте появилась и стала приближаться маленькая точка. Послышался нарастающий шмелиный гул мотора.

– Смотрите, – с удовольствием перевел тему я, – кажется, самолет Нины!

Мимо пронесся двухместный самолетик с оранжевым корпусом и серебристыми крыльями, сел и проехал к ангару на дальнем конце взлетного поля. Внутри подпрыгивали от тряски две фигурки – пилот в черном и пассажир на переднем сиденье – пониже ростом.

Я от сердца оторвал еще одну пятицентовую монетку и попросил долговязого присмотреть за лошадьми, пока мы пойдем встречать Нину. Мальчишка скривился и сказал:

– Вот здорово! Вдруг этот буйвол влюбится в предыдущего и они начнут чеканить монеты? Тогда я разбогатею!

Мы с Эмили издалека увидели, как вылез из кабины пилот, ловко сполз с верхнего крыла на нижнее. Затем спрыгнул на землю. Я побежал навстречу.

Когда я был ярдах в ста, пилот уже стоял у носа самолета. Заметив меня, он ослепительно улыбнулся и помахал рукой. Поджарый, ростом футов шесть, не меньше, бледный, с лукаво-ангельской улыбкой. Мисс Пэм сказала бы: «симпатичный мальчик». Из тех, что остаются «симпатичными мальчиками» лет до пятидесяти. Так я думал. А потом летчик снял очки и шлем и потряс головой, рассыпав по плечам каскад длинных светлых волос. Передо мной стояла высокая блондинка с черным от сажи лицом – за исключением белых участков вокруг глаз.

– Здоро́во, ковбой! – прокричала она, хотя я был на расстоянии вытянутой руки. – Это ты меня встречаешь?

– Да! – машинально крикнул я в ответ (как переходишь на шепот, когда собеседник охрип). Почему я принял Нину за парня при первом знакомстве? Вероятно, наряд ввел в заблуждение: просторная рубашка не первой свежести, небрежно повязанный шейный платок, парашют за плечами, кожаная куртка и кобура на поясе.

Нина сбросила парашют и куртку и прокричала:

– А где старина Сэм? Только не говори, что уволился, – я умру от горя!

– Повез в город целую машину дам.

– Что-что? – Нина оттопырила ладонью ухо.