В духе времени

— Ничего, — принялась утешать Ирма, как будто я в утешении нуждалась, — им, мужикам, только потачку дай, потом это самое… не отлипнут. Особенно цирковые. Они вечно что-нибудь выдумают! Особенно Ваня, укороченный который. Вон он бегает, под ногами у грузчиков путается. Он, кстати, хоть и обрубок, да, говорят… — И она пустилась в рассуждения о фрагментах Ваниной анатомии, приводить которые я не буду из этических соображений. К счастью, к нам подошел Федор Николаевич, который немедленно покраснел, уловив ключевое слово в Ирминых разглагольствованиях.

— Завтра с утра выезжаем в Пензу, — сказал он. — Уже загрузились?

— Почти, — сказала Ирма. — Убери, кстати, от грузчиков Ваню Грозного. Он их споит. А им сейчас клетки с тиграми загружать, не шутка.

— А где ж он водку взял, стервец? — пробормотал Федор Николаевич.

— У него неограниченный кредит в столовой, — неожиданно для себя отозвалась я. — Буфетчик Григорий Романыч, кажется, питает к нему слабость. Ваня вообще человек шустрый.

— Это верно, — выговорил директор и умчался в том направлении, где меж рослых грузчиков шмыгала коротенькая фигурка на быстрых кривых ножках. Ирма посмотрела ему вслед и сказала:

— А тебе как Федор-то?

— Суетливый, — сказала я. — А вы и с прежним директором ездили, Ирма?

— Да ну что ты! Прежний был кум королю. Тлисов Андрон Ильясович важный был господин, будто министр. Хотя раньше он клоуном простым на сцене скакал. Конечно, бывает, что клоун становится директором цирка, да только добра от того никогда не выходило.

— Ну почему же? — возразила я. — А Никулин?

— Так это в Москве, давно и неправда, — ответила Ирма. — А вот Павлова жалко! — неожиданно свернула на другую, да еще какую, тему она. — Хороший был мужик. Проворный. Сдается мне, что проворство его и сгубило. Уж больно много он шустрил, крутил-вертел. Вот и влип в историю. Я его пару раз видела с какими-то братками.

Я хотела было задать вопрос, с какими именно, но к Ирме подскочил засаленный мужичонка в картузе и стал усиленно спрашивать про распредвал и заднюю ось. А напоследок спросил:

— А в твою фуру что закинут?

— Как обычно, — ровно ответила шоферша.

— Значит, клетки с тиграми?

— С тиграми.

* * *

— Ну ты, Федор, как пацан, — басом говорила Ирма, солидно держа крупные, не по-женски массивные ладони на руле. — Прямо как с луны свалился. Редкий ты дурень. Мы вот с Женькой тоже редкость — чтоб баба фуру водила или там в охране работала, как она, такое еще поискать Но ты — тюфяк единичный.

По тому, как свободно она обращалась с Федором Николаевичем, у меня стала вызревать догадка, что личный шофер директора находится с ним в несколько более близких отношениях, чем можно было заподозрить изначально. В близких, хоть и нерегулярных.

— Я вот тоже единичный товар, — продолжала словоохотливая Ирма. — Нас, баб-дальнобойщиц, на всю страну пять человек. Нет, уже три. Ирка из Питера залетела, и все, завязывать с баранкой собралась. И правильно, рожать надо. А Маринка, которая с югов, то ли из Краснодара, то ли с самих с Сочей, вроде как в аварию попала и пока что в больничке. Хотя с Маринкой, говорят, дело темное. Там, может, и криминал нарисовался. Опасно у нас на дорогах, даже если вот таким караваном, как мы сейчас, ехать. Так-то вот, Женька-охранница! — повернулась она ко мне, сверкнув белыми зубами и коронкой в углу рта.

— Я имею представление о том, что делается на наших дорогах.

— Ну, ну! Что уж так сразу. Я же не сказала, что ты ни хрена в своей профессии не понимаешь? Не сказала. И не скажу. Да если б мне кто брякнул, что я — дилетант, то я б тому так врезала, что половину слов выговаривать разучился, — продолжала бой-баба. — Ты, Женя, на меня не обижайся. На меня не надо обижаться. Вот Федор скажет. Я, коли что, сразу все напрямик валю. Правду-матку режу. Да, Федор?

Сидевший между мной и Ирмой в кабине головного «КамАЗа» Федор Николаевич, кажется, всецело погрузившийся в свои невеселые думы, вздрогнул:

— А, что?

— Ничего. Ты все о Павлове думаешь? Леня, конечно, хороший был парень, да только уж больно ушлый. Без мыла в задницу… Вот и нажил себе геморрой. Я слышала, что этот, который подозреваемый, — киллер профессиональный. Какой-то татарин или азер, что ли.

— Да, да, — машинально подтвердил Нуньес-Гарсиа.

— А что это ты Чернова ко мне в фуру запихал? — спросила Ирма. — Тигровую вонь нюхать, что ли? Так он ее еще успеет нанюхаться. Ты б его, Федор, в автобус ко всей труппе перевел. Хотя щас, наверно, уже нельзя. Он так провонял, — добавила дальнобойщица, — что его из автобуса выставят тотчас же. Там ваши цирковые бабы, у них носы, верно, деликатные, да и вообще — не до Чернова им…

— Да что ты к нему привязалась! — вспылил Федор Николаевич. — Сидит он в фуре с тиграми и пусть сидит. Ему с животными лучше, чем с людьми, а к запаху их он давно привык. К тому же за зверями глаз да глаз нужен постоянно, хоть они и в клетках! Вдруг кто иного задерет, — замысловато выговорил он. — А то у меня и так с тиграми недостача, с пропажей Пифагора-то. Ох, вряд ли его теперь отыщут.