В двух битвах

Совещание открыл коротким вступительным словом командир корпуса генерал-майор Иван Михайлович Чистяков, недавно вступивший в должность вместо отозванного Лизюкова. Он же и подытоживал доклады военкомов соединений. На клочок бумаги, что держал в массивной руке, он почти не смотрел. Говорил не спеша, дельно, продуманно. Острые глаза его из-под густых широких бровей колюче поглядывали то на одного, то на другого комиссара, заставляя тем самым внимательно слушать его.

Главное, к чему призывал нас комкор, — объективно оценивать факты, делать из них правильные выводы, предупреждать аморальные явления. Пусть все начальники, начиная с командира и политрука роты до командира и комиссара соединений, ежедневно находят время встретиться с солдатами, сержантами или взводными командирами, беседовать с ними по политическим и другим вопросам.

Потом Чистяков принял каждого из нас в отдельности. Я доложил ему о состоянии дел в бригаде и в заключение сказал:

— Положение на сегодня таково, что если не поступит пополнение или не будет сужен участок фронта, то недели через две нам нечем будет оборонять рубеж. Надо пополнить бригаду людьми, усилить артиллерией, придать хотя бы на недельку корпусных саперов.

Генерал нахмурился и покачал головой.

— Нет, большого пополнения сейчас дать не могу, не располагаю им. Что же касается артиллерии и саперов, подумаю. — Он записал что-то в свой блокнот. — Возможно, кое-что выделим. Но на многое не рассчитывайте.

Он подозвал меня к карте и подробно расспросил, что нами сделано на оборонительном рубеже в районе большака Локня — Холм; приказал по обочинам шоссе построить несколько ложных огневых позиций и тщательно замаскировать противотанковую артиллерию. Затем, отодвинув в сторону карту, разыскал на походном столике последнюю справку — сводку личного состава бригады и несколько минут молча изучал ее.

— Да, тылы вы основательно почистили, — со вздохом заметил комкор и понимающе посмотрел на меня. — И все-таки маломальские резервы там имеются. Следовательно, тылы, спецподразделения тщательно просмотрите, сократите их до минимума. Всех высвободившихся людей направить в стрелковые роты. Когда будет совсем туго, сокращайте минометные расчеты. И там не будет — берите артиллеристов. Но помните: в стрелковых ротах люди должны быть!

Совсем неожиданно спросил о работе Курносова. А выслушав ответ, перевел разговор на другое.

— Итак, большого пополнения в ближайшие две-три недели не ожидайте. Саперов дам, одну батарею 57-миллиметровых пушек дам. В остальном обходитесь своими силами.

И опять взгляд генерала остановился на оперативной карте Несколько минут он задумчиво смотрел на нее, потом, как бы вспомнив обо мне, продолжил:

— Возможно, сузим ваш участок фронта, район Хрущевки передадим панфиловцам, а Морозова передвинем к Холму. Но готовьте его тогда не к обороне, а к наступлению.

От командира корпуса я зашел к начальнику штаба генерал-майору Антрепову. Он немолод, ему давненько уже перевалило за пятьдесят. Худой, высокий, стройный. Окончил юнкерское училище. В чине поручика участвовал в первой мировой войне, а после Октябрьской революции вступил в Красную Армию. Человек он начитанный, всесторонне образованный, с большим жизненным опытом и высокой военной подготовкой.

Познакомились мы под Холмом, во время неудачных февральских боев. После этого мне не раз довелось с ним встречаться в штабе корпуса. Разговор наш нередко касался походной жизни офицеров русской армии. Мне всегда было интересно слушать его рассказы.

Сегодня, понятно, и мне и генералу было не до воспоминаний. Мысли мои вращались вокруг сегодняшних дел. С ними я ехал в штаб корпуса, с ними шел к генералу Чистякову, они целиком владели мной и сейчас, когда я был в комнате Антрепова. Хотя час был уже поздний, я, извинившись, попросил генерала выслушать меня. Я изложил ему то, что часом раньше рассказал командиру корпуса, сказал и об обещанной помощи.

— Да, положение ваше, конечно, нелегкое, — пробасил Антрепов. — За вашим участком я внимательно наблюдаю. Он все сильнее меня беспокоит. Что же касается обещаний командира корпуса, то я прослежу за их выполнением. Участок, обороняемый Морозовым, я думаю, мы на днях у вас возьмем и взамен дадим другой, поменьше — в районе Холма.

Вышел я от начальника штаба повеселевший. На дворе стояла темная неспокойная апрельская ночь. Резкий, порывистый ветер, словно взрывной волной, хлестнул по лицу.

Когда я выехал за околицу села, ветер дул в спину, облегчал движение. Лошадь понимала, что приближаемся к дому, где ее ожидают корм и тепло. Шла она быстрее. Дорога показалась короче, да и времени на обратный путь затратил я меньше.

Комбрига я застал дремавшим на кровати. Как ни тихо вошел я, он услышал, вскочил с постели.

— Приехал? Вот хорошо! А я поджидал тебя. Рассказывай что нового, чем порадуешь?

Выслушав меня, глубоко вздохнул.

— Я знаю, Чистяков все сделает для моряков. Но и у него возможности небольшие. Полагаться остается только на себя, обходиться своими силами.

Долго мы разговаривали и спать легли уже под утро.