В двух шагах от войны

А когда он поздно вечером явился домой, мачеха сказала, чтобы он зашел к отцу.

Отец лежал, как всегда, но глаза у него сейчас были суровыми.

— В-вот что… — тихо и медленно выговорил он. — Ты… поедешь. Я… прика-зываю… Иди…

Антон вышел. И если бы умел, то, наверное, заревел бы в голос.

— Не беспокойся, — сказала мачеха, — мы обо всём договорились. Соседки будут забегать к отцу, и с работы тоже. Так что сдавай экзамены и поезжай.

Арся вошел в класс уже после звонка. Почти сутки прорыбачил он с Карбасом на одном из островов и сегодня проспал.

— Можно? — спросил он, остановившись в дверях.

Людмила Сергеевна молча кивнула.

Арся сел на свое место рядом с Борей-маленьким. Людмила Сергеевна почему-то рассказывала о Новой Земле, хотя по программе была Южная Америка.

Боря сидел нахохленный и грустный.

— Ты чего надутый такой? — тихо спросил Арся.

— Да так, — вяло ответил Боря, — мать не пускает.

— Куда?

— Как куда? — удивился Боря. — В экспед-дицию же…

— Какая еще экспедиция? — в свою очередь, удивился Арся.

— Да ты что, не знаешь?! Весь город знает, а он… — возбужденным шепотом заговорил Боря. — Да ты в «Эдиссоне» был-то? — вдруг спохватился он.

— Чего я там не видел? — сердито ответил Арся. — Говори: какая еще экспедиция?

И Боря стал рассказывать про собрание в кинотеатре «Эдиссон», про то, как загудела, забурлила школа, про то, как хочется ему ехать, а мать не пускает. Людмила Сергеевна посмотрела в их сторону, но ничего не сказала, и Боря, горячась и волнуясь, все говорил и говорил, но Арся его уже не слышал.

«Пожалуй, дело, — думал он, — все не за печкой сидеть. Да и на Новой Земле побывать интересно… Карбаса бы прихватить…»

Настроение у Арси улучшилось, но тут же он вспомнил мать.

…Когда он пришел домой после затянувшейся рыбалки, мать сидела за столом, положив руки на скатерть. Арся посмотрел на эти руки, еще совсем недавно такие красивые, тонкие, белые, а сейчас какие-то землисто-серые, покрытые царапинами и ссадинами, усталые, и у него защемило сердце — ведь с самых первых дней войны она ушла из библиотеки и пошла работать на пилораму.

— Где ты был? Где ты был? — только и спросила она, глядя на него такими тревожными глазами, что ему захотелось брякнуться на пол рядом с ней и уткнуться головой в ее колени, как иногда он делал маленьким. Но он не сделал этого. Постеснялся.

— Не сердись, мама, — с трудом сказал он. Помолчал и, опустив голову, добавил: — Я большу не буду.

Мать неожиданно рассмеялась.

— Эх ты, первоклашка! — сказала она и, обняв, разлохматила ему волосы. И сразу же опять стала грустной.

…Вспомнив сейчас все это, Арся поморщился. Не отпустит она его, не отпустит. Ведь и от отца вестей нет, и он еще… И от этой мысли еще больше захотелось ему ехать, ну, не на фронт, так хотя бы на Новую Землю.

На перемене он хотел подойти к Антону, но тот глянул отчужденно. «Все правильно, — подумал Арся, — что ему на меня, радоваться, что ли?» В коридоре его окружили ребята.

— Поедешь, Арся? — спросил кто-то.

Он хмуро посмотрел на мальчишек: все явно ждали его ответа.

— Не знаю, — сказал он и, злясь на себя и на всех, буркнул: Подумаешь, экспедиция…

Он раздвинул замолчавших ребят и ушел. Никого не хотелось видеть. Дома за ужином он лениво ковырял вилкой еду и слушал последнюю сводку Информбюро. «На Керченском направлении после упорных боев наши войска отошли на новые позиции», — доносилось из черной тарелки репродуктора.

Мать вздохнула и вдруг спросила:

— Ты про экспедицию на Новую Землю слышал?

— Ну, слышал, — нехотя ответил Арся.

— Поедешь?

Арся удивленно взглянул на нее. Мать смотрела куда-то в стену, и лицо у нее было спокойным, только чуть-чуть дрожали губы.

— А как же ты, мама? — неуверенно спросил он.

— Я? Ну что ж я, — сказала она, — а тебе, наверное, надо ехать… Я ведь понимаю. Если ты не поедешь, кто ж тогда поедет?

И Арсе опять захотелось уткнуться головой в ее колени.

6

После собрания в кинотеатре «Эдиссон» прошло уже два дня, а я все еще не знал, как сказать родителям, что тоже хочу ехать на Новую Землю.

Я узнал об экспедиции раньше всех. В тот день, когда Афанасий Григорьевич так решительно ушел в полном параде и даже чуть не забыл свою палку, он вернулся только поздно вечером — веселый и торжественный.

— Ну, мать, собирай в море, — сказал он Марфе Васильевне и ухмыльнулся в свои прокуренные усы.

Марфа Васильевна всплеснула руками.

— Да ты, старый, не проспался, что ли?

— Помрем, дак выспимся! — лихо заявил капитан. — А теперь в море пойдем!

— В како-тако еще море? — не на шутку рассердилась Марфа Васильевна. — Да кто тебя пустит-то?

— Ну, кыш! — прикрикнул Афанасий Григорьевич. — Не то что пустят, а просили, даже уговаривали. Кое-кто, правда, возражал — дескать, здоровьишко не то, стар да болен, — а я как гр-р-рохнул кулаком по столу, чуть столешницу не проломил. Ну и все. Начальником экспедиции пойду. С такими вот, — он кивнул в мою сторону, — с салажатами.