В джазе только чижик-пыжик

— Так они тебе и сказали! Ты кто для них? Вот именно — никто и звать тебя никак! Полицейским-то врут!.. А тебя просто пошлют и фамилии не спросят… — маленько разошелся Павел Иванович. — Может, у них своя причина сойти с поезда. Испугались, что рядом кого-то чуть не грохнули. Хотя, если бы я был следователем, я бы другое предположил…

— Что? — с замиранием сердца спросила Цветкова.

— Что они видели, кто это сделал, и испугались, что их уберут как свидетелей. Не без натяжки, конечно… Тоже мне тяжкое преступление!.. Тем более, что живой остался. С какого вообще перепугу на него напали? Твой друг — дебошир?

— Нет.

— Не могли ему что-то по работе припомнить?

— Он в морге работает — патологоанатомом. Самое тихое и спокойное место.

— Трупорез, значится… Вот всегда думал, что в таких тихих омутах самые маньяки и водятся. Он случайно не маньяк? — уточнил бывший участковый.

— Что за вопрос? Да! Мой друг — маньяк! А не сдаю я его, потому что друзей не предают!.. — типа пошутила Яна. — Нет, конечно! Ничего такого я за ним не замечала.

— Жена? Дети? Связи? Любовницы?…

— Не женат, вроде как и не был.

— Вроде как? Плохо вы знаете своих друзей. А второй, что был с вами? Он кто? — спросил Павел Иванович.

— Его знаю еще меньше, но он исключается сразу, — ответила Яна.

— Вот как раз и возникает напряжение, когда так говорят, — отхлебнул пива старик и смачно отрыгнул. — Прощения просим! Любовник твой? А ты же выбрала лучшего на свете? Это же понятно…

— Почти в точку. Да, я, наконец-таки, нашла лучшего мужчину на свете, а второй пассажир в поезде, что был со мной — его сын. И он все время был со мной. И это не только я могу подтвердить.

— Ладно, смотрю, у вас там все круче заворачивается. Тогда все сводится только на них, — недобро взглянул Павел Иванович на супружескую пару.

— И что делать? Мы полицию можем вызвать? — спросила Цветкова.

— И что им скажем? Что нам кажется, что мы думаем, предполагаем… — вздохнул бывший участковый. — Сейчас никто никого не неволит лежать в больнице, ехать в поезде, сидеть в кафе… Они скажут, что испугались и сошли. Так же, как и ты. И к тебе вопросы будут.

Яне стало совсем грустно.

— Я сейчас вернусь.

Она, инстинктивно отворачивая лицо от супружеской пары, вышла из кафе и, щурясь от яркого света вывески, вошла в магазин.

— Ну, что? Выпили кофе? — спросила ее девушка-продавец, жуя жвачку.

— Выпили, — сказала Яна, осматривая пустой магазин. — Никого не было?

— Почему? Пара человек заправились, и один еще в магазин заходил, — ответила девушка.

— Скажите, пожалуйста, а Павел Иванович был хорошим участковым? — спросила Яна. Девушка даже жвачку перестала жевать.

— Странный вопрос… Я его, конечно, как мента плохо помню, но мама, бабушка рассказывали… Про него легенды ходили! Честнейшего человека на всем свете не найти. Его так и звали — местный Анискин. Ни взяток не брал, ничего такого. Всем помогал, всех знал на участке.

— А Димон — это кто? — спросила Яна, выбирая себе из шоколадок одну бабаевскую с орехами.

— Димка-то? Вы и его знаете? Ох, горе, горе!.. Пал Иваныч давно овдовел. Людмила, его жена, сердцем слаба была. Поэтому у них из детей только один сын и народился. Люди говорили, рожать ей никак нельзя было. Но она рискнула. И появился, значит, у них любимый сын. Тетя Люда умерла, когда Димка еще в школу ходил. Так Пал Иваныч и мать ему заменил, и всех… Все отдал сыну. Сам больше не женился. И Димка-то хорошим парнем рос. Выучился на автомеханика, женился. Знаешь на ком? — спросила девушка.

— Откуда?… — отрицательно покачала Яна головой.

— На старшей сестре моей подруги. Мы все в одной школе учились, она у нас тут одна, так что всех знаем. На Светке он женился. Любовь была, ребенок родился, душа в душу, и так пять лет. Пал Иваныч рад был за сына — все ведь в него вложил. Он тогда уже списан был по ранению. Говорят, в очередной раз дорогу кому-то перешел. Напали ночью, избили, покалечили… Эпилепсия у него вот с тех самых пор — из-за черепно-мозговой травмы. Машину водить больше не мог. Внучке радовался. Пока Светка в аварию не попала вместе с малышкой. Что вы! Поселком хоронили! Всем горям горе! Остались Пал Иваныч и Димка опять вдвоем. — Девушка прервалась и внезапно открыла перед Яной прилавок, приглашая ее за собой.

Они прошли сквозь небольшое и очень тесное складское помещение с деревянными полками, заставленными мешками, коробками, тюками, прямо на улицу. Девушка села на ступеньки, представилась:

— Марина.

— Яна…

— Я тогда так пожалела Диму, что прямо влюбилась. Это я тогда так думала. А уж потом поняла, что еще со школы на него глаз положила. Светку ненавидела, что он на ней женился. К подруге тогда перестала ходить, чтобы не вспоминать его лишний раз. Бесилась, в общем! Даже Димку, дурочка, винила, что не дождался, когда я вырасту, и не женился на мне.

— Неразделенная любовь — это больно, — сказала Яна. — Сочувствую.