В джунглях Амазонки

В период низкого уровня воды на поворотах реки образуются отмели, увеличивающиеся по мере скопления песка и ила. Часто они занимают довольно значительную площадь. На них любят греться на солнце рано утром или вечером аллигаторы, а пресноводные черепахи кладут здесь яйца. Любимое блюдо туземцев верхней Амазонки состоит из этих черепашьих яиц; они собирают их, держат в течение двух-трех недель, после чего выпускают желтки и примешивают к каше из сухой муки. Но, кроме местных бразильцев, никто не скажет, что это блюдо вкусно.

Я провел целый день, подстерегая аллигаторов на одной из таких песчаных отмелей, однако они, очевидно, были очень осторожны, так как ни один не подошел настолько близко к моему фотографическому аппарату, чтобы я мог его снять. После долгого ожидания я потерял терпение и выбрал себе другое место, вверх по реке, где приготовил себе завтрак из черепашьих яиц и речной воды. Безмятежно наслаждаться завтраком я не мог, так как воздух был полон особой породой мух, которые питаются, главным образом, трупами животных. Такого добра в джунглях всегда много, ибо там идет вечная борьба за существование, и остаются в живых только сильные.

Я начал свою слежку за аллигаторами перед солнечным восходом, когда имеется два-три часа очень прохладных и сырых. В период засухи ночная роса играет огромную роль для животного и растительного мира. Усталый, обессиленный от жажды путник может найти в чашечке чудесной красной орхидеи, в изобилии встречающейся в этой области, две-три унции холодной чистой воды. Однако необходимо всегда предварительно заглянуть в эту природную чашечку и посмотреть, не таится ли в ее глубине какое-нибудь насекомое, которое может драгоценную влагу превратить в ядовитый напиток.

Я описал выше обед в доме управляющего флорестинской плантации, да Сильва, с его неизменной черной фасолью, отвратительной сухой мукой «варинга», черным кофе и горстью сухарей. Единственное разнообразие вносило мясо случайно убитого тапира или застреленного кабана; довольно часто подавались серые попугаи и обезьяна-ревун. Нередко нас угощали рыбой «пираруку», в особенности, по понедельникам, если добывателям каучука удавалось застрелить в воскресенье это речное чудище, весившее фунтов двести. Самые лучшие куски шли на кухню, а остальное мясо нарезалось длинными кусками и сушилось на солнце. Когда с запасами бывало туго, выручало вяленое мясо.

С молоком творилось что-то неладное. Хотя во Флоресте было свыше двадцати коров, но мы не получали ни одной капли молока. Я не расспрашивал о причине такого странного явления, боясь затронуть больной вопрос, но, за неимением другого объяснения, я приписываю это тому, что коровы, как и все прочие живые существа в этой области, вероятно, тоже всегда болеют.

В течение сентября месяца количество больных лихорадкой, плевритом и пострадавших от несчастных случаев составляло 82 % всего здешнего населения. Было несколько случаев лихорадки тифозного характера, вызванной употреблением речной воды. Управляющий уверял, что индейское племя мангеромасов, живущее в глубине страны, в 150 милях от Флоресты, отравило все ручейки и притоки Итакуаи, чтобы отомстить плантаторам за то, что они нанимали для работы на каучуковых плантациях перуанцев. Индейцы ненавидят перуанцев, так как они похищают их жен и детей, когда разведки каучука заводят перуанцев далеко в лес, где живут эти племена. Вследствие этого между индейцами и перуанцами вечная вражда; индейцы охотятся на перуанцев и, по возможности, не допускают их в занимаемую ими область.

В этот утренний час в Нью-Йорке (Флореста на одном меридиане с Нью-Йорком) тысячи трудящихся спешат в душные вагоны подземного трамвая, а армии рабочих ждут трамваев, которые развезут их по заводам, фабрикам и мастерским, и каждый из них является частицей гигантской машины, вращающей мир. Здесь, на далекой Амазонке, в этот же самый час кучка добывателей каучука возвращается уже с утренней работы с эстрад, где они надрезали каучуковые деревья и выпускали из них сок. Здесь нет ни подземок, ни трамваев, нет заботы о рынке, нет даже мысли о завтрашнем дне. Природа доставляет каучуковые деревья, а администрация плантации — инструменты для добывания каучука, и дальше этого философия здешних рабочих не идет. Рубаха, брюки и шляпа — вот все, что здесь требуется из одежды, а зачастую и рубаху считают излишней. Обыкновенно рабочий носит широкие шаровары, а на плече висит ружье, топорик, которым надрубают деревья, и небольшой резиновый мешок с вяленым мясом и фарингой на тот случай, если рабочему что-либо помешает вернуться в обеденное время домой.