В этом холодном мире

Кто бы мог ожидать таких речей от нищего бродяги? Мы сидели молча, разинув рты. Потом мама улыбнулась:

— Спасибо, мистер Роун. Это самый приятный комплимент из всех, что я слышала.

Ужин завершился в полном молчании. Затем Роун посмотрел на маму, потом на отца.

— Я никогда не забуду вашей доброты. — и он поднялся из–за стола. — А теперь, с вашего позволения, я пойду.

Никто из нас ничего не сказал. Слова просто не шли на ум. Мы молча сидели и слушали, как он идет по кухне, как открывается и закрывается задняя дверь. Потом мама сказала:

— Бродяжничество у них в крови.

— Видимо, да. — согласился отец.

— Ну, я рада, что в твоей крови его нет. — И она перевела взгляд на нас с Джули. — Джули, помоги мне с посудой. Тим. у тебя, наверное, домашние задания не сделаны?

— Совсем немного, мама.

— Быстрее начнешь, быстрее закончишь.

Но я остался сидеть за столом. Как и Джули. Мы не хотели ничего пропустить. Я слышал далекий стук колес товарняка и ждал, что он замедлит ход, но этого не случилось. Дом слегка дрожал, когда поезд проходил мимо. Может, следующий остановится, чтобы отцепить или прицепить вагоны, и тогда Роун сможет поехать дальше.

— Эмма. — сказал отец, — в понедельник на комбинате начинается переработка винограда, так что я снова при деле.

— Ох, опять эти бесконечные часы без отдыха…

— Ничего, я привык.

— Кстати, мистер Хендрикс сказал, что я могу снова поработать у него на сборе винограда. Начну на следующей неделе.

— Может быть. — проговорил отец. — если мы постараемся, то уже в этом году сможем купить газовую плиту.

— Нам столько всего нужно! Да и у детей одежда поизносилась.

Осенью у нас всегда появлялись деньги — отец работал на комбинате, где делали сок, мама собирала виноград. Работа была сезонная, и, если сосчитать её по дням, получалось три месяца в году. Но мы всегда держались на плаву, потому что продажа кукурузы, помидоров и гороха тоже приносила какой–то доход. Ферма у нас была небольшая, да еще и на холмистом участке, но на ровной и пригодной для обработки земле отец умудрялся собирать такой урожай, что мы не чувствовали себя бедняками. Кроме того, у нас были куры и корова.

Мы с Джули словно приклеились к стульям — старались задержаться за столом как можно дольше. Но ничего не получилось

— Иди доделывай домашние задания, Тим, — сказала мама. — А ты, Джули, помогай убирать со стола.

До того, как отец купил за двадцать пять долларов пикап, мы с Джули ходили в школу пешком — старенький «Форд-Т» постоянно ломался, и отец не хотел рисковать. Когда появилась более–менее нормальная машина, он стал возить нас в город по утрам, но возвращались мы все равно сами, если позволяла погода. Отец считал, что такие прогулки нам только на пользу.

Мы ехали в школу, сегодня была очередь Джули сидеть у окна, поэтому именно она увидела Роуна. На полпути от фермы до города она закричала:

— Папа, смотри, там под деревом этот человек!

Отец замедлил ход и глянул в окно поверх её головы.

— Да, недалеко же он ушел…

Он поехал дальше, но внезапно нажат на тормоза и остановился

— Черт возьми, мы не можем оставить его так!

Отец сдал назад, мы выпрыгнули из пикапа и побежали к дереву. Трава была мокрая от росы. Роун лежат на боку. Шапку он натянул на уши и поднял воротник пиджака. Он спал и дрожал во сне, потому что земля была очень холодная.

Мой отец легонько толкнул его ногой. Роун проснулся и сел, все еще дрожа от холода. Если бы тогда он успел прыгнуть в товарняк, сейчас был бы уже далеко.

— Ты собираешься остаться здесь? — спросил отец.

Роун кивнул:

— На некоторое время.

— Хочешь найти работу?

— Да. Если где–нибудь есть.

— Есть, — сказал отец. — Недели на три–четыре. Сейчас комбинат нанимает много работников. Платят там тридцать центов в час, и работы полным–полно. Это на другом краю города. Почему бы тебе не пойти туда и не попытать счастья?

— Обязательно пойду; — ответил Роун.

Отец помолчал. Я видел по его лицу, что он пытается принять какое–то важное решение. Наконец он сказал:

— Я знаю, тебе негде остановиться. Можешь до первой получки ночевать у нас в амбаре, если хочешь.

— Вы, вы очень добры.

— Иди на ферму и скажи Эмме, что я просил приготовить для тебя завтрак. Я отвезу детей в школу, потом вернусь, и мы вместе поедем на комбинат.

Мой отец был добрый и мягкий человек. Большинство проехало бы мимо, не обратив на Роуна никакого внимания. Наверное, мы всегда были такие бедные именно из–за отцовской мягкости и доброты. Но как там бы ни было, именно из–за неё той осенью в нашем доме появился Роун.

Роун легко устроился на работу. В сезон созревания винограда на комбинате нанимают всех, кто готов работать. По выходным Роун завтракал, обедал и ужинал вместе с нами, ночевал в амбаре, а в понедельник утром они с отцом садились в пикап и ехали на работу. Мама давала им обеды в коробке и даже раздобыла где–то еще один термос, чтобы у Роуна тоже был кофе. По воскресеньям она пекла пирог и заворачивала каждому с собой по большому куску.