В этом мире, в этом городе…

Ну вот, и я говорю о том жепод летней крышей из тёплых звёзд —об этом длинном усатом бомже,что ночью в наших дровах замёрз.Он свой пузырь не допил, оставил,хотя тянулась в снегу рука.И, не нарушив старинных правил,мы помянули его слегка.Потом пришёл милицейский «газик»,и мент ещё обложил бича,что, мол, нарушил дежурство в праздник,и ты сцепился с ним сгоряча.Потом я вынес бутылку водки,и тем исчерпан был ваш конфликт.Потом мы в комнате, будто в лодке,

качаясь, плыли, и будто в лифт,дрожа, валилися огонёчкидрожащей елки, и всё путём,и все мы радовались отсрочке:когда-нибудь – не теперь! – пойдём.И были танцы, и всё такое,и «Все там будем!» – сосед кричал,а мне вопрос не давал покоя:чего ж он в двери не постучал?А постучал бы – и не открыли:немало бродит, не он один.И бог с ним, в общем: его зарыли —и нас зароют, закон един.Ну вот и говорю о том же —всё достаётся своим трудом.С чего я вспомнил об этом бомже?

Да нет, никто не стучался в дом.

Живой

Сибирская фамилия: Живых.Начальник орудийного расчёта,он не боялся бога и ни чёрта,ни танковых ударов лобовых.Не прятал от солдат свой доппаёк,не лез в окоп, когда в крестах        был воздух,подбадривал: «В Берлине        будет роздых,и Катя нам про ласточку споёт!»…Не лапал кобуры, волком не выл,когда упала санинструктор Катя,лишь пнул ногою фрица в маскхалате,

и к остальным сестричку положил.Один последний выпустил снаряд,и вышел встречь пехоте с автоматом,в любви Отчизне признаваясь матом, —и приняла его земля своя.…Поверх позёмки завихрений злыхшли ангелы в простреленных        шинелях…И павшие живели и живели,и улыбался, видя их, Живых.

«Не сеять, не думать, не плакать, не жать…»

* * *

Не сеять, не думать, не плакать, не жать,не знать ничего из печали.Июньская полночь стоит, госпожа,над белыми, жалко, плечами.

Безумные, глупо, латунные псыпокрылись зелёной коростой,как много тяжёлой и нежной красына утренних лицах погостов.Мы все в электричке весенней в гостяху рельсов, дверей и моторов,на шпалах, камнях, на белых костяхсошедших с путей командоров.Конечно же, скоро закончится лёдна мёртвых асфальтах Казани,и белое облако нас обольётбольшими, как сердце, слезами.Ничто не достойно раздумья в ночи,ничто не достойно печали,когда облака умирают, ничьи,над тёмными, жалко, ключами.

Олово