В глуби веков

Вокруг двух еще не взятых городов Александр поставил конницу. Испуганные согды, увидев, что соседние города горят, дым пожаров виден издалека, в ужасе покинули свои жилища и, как и предвидел Александр, побежали в горы. Но убежать не удалось — на их пути была заранее поставлена македонская конница. И согды, не желавшие покориться, погибли все под македонскими мечами и копьями.

За два дня Александр взял пять городов — пять городов, задумавших сбросить его владычество. Все эти города, в безумье гнева своего, он опустошил и залил кровью. И уже не было в них мирных людей, жизнь замерла. Лишь звон и бряцание мечей и копий слышался в них да крики грубых, пьяных воинов-победителей… Да еще вой собак по ночам возле холодных, разрушенных очагов.

Стоял еще, не сдаваясь, большой город Кирополь — город Кира. Защитники густо теснились на высоких стенах города, полные решимости защищаться. Александр подвел к стенам машины. Начался штурм. Гул таранов, крики воинов, брань, угрозы…

«Придется немало повозиться с этим городом, — с досадой думал Александр, объезжая на своем черном коне Кирополь. — Все равно сдадутся, все равно будут убиты. Неужели они думают, что Александр уйдет из-под Кирополя после всех городов, которые взял? Безумцы. Они добиваются своей гибели…»

Он пристально разглядывал светлыми хищными глазами стены и ворота Кирополя, отыскивая наиболее слабое место. И вдруг осадил коня.

Через город протекала река. Время зимних дождей давно прошло. Воды реки схлынули. И теперь почти пересохшее русло уходило под стену, открывая вход в город. Царь Кир, ты не сберег свой город, ты сам научил врага, как взять его. Когда-то, как говорит Геродот, ты по руслу реки вошел в Вавилон. Вот так же Александр сегодня войдет в Кирополь!

Пока защитники, сгрудившись на стенах, всеми силами отбивались от македонских таранов, Александр с небольшим отрядом лучников и щитоносцев незамеченным вошел в город по руслу реки. А когда его увидели, он уже успел открыть городские ворота и впустить свои войска.

Битва была жесточайшая. Здесь был совсем другой народ, чем в тех многих странах, по которым прошел Александр. Этот народ невозможно было сломить, и не сражался здесь только мертвый.

Опытное, привыкшее к бою, к дисциплине и к жестокости македонское войско одержало верх. Македонский гарнизон занял Кирополь. А царя снова вынесли на руках из битвы. Он, раненный камнем в голову, упал без чувств.

Открыв глаза, Александр увидел красное небо. Оно было густо-красное, с лиловым отливом.

— Это кровь, — прошептал он в полубреду, — это все кровь… Она с земли поднялась на небо. Но, Зевс и все боги, зачем они сопротивляются мне? Ведь меня нельзя победить, жрецы Аммона предсказали это… Зачем же они сопротивляются?

— Александр… — тихо окликнул его встревоженный голос Гефестиона, — Александр, что с тобой? Опомнись!

Александр закрыл глаза, снова открыл. Нет, это вовсе не свод небесный над головой, это его шатер, украшенный пурпуром. В голове сильно шумело, глаза еще застилал серый туман. Но сквозь туман он увидел Гефестиона. Сразу стало спокойно и тихо на душе. Защита была рядом. Защита от тяжких воспоминаний, от себя, от врагов, от болезни… Единственный человек, который владел бесценной тайной успокаивать его вечно вздыбленную душу.

— Ты не уйдешь от меня, Гефестион?

— Я не уйду от тебя, Александр.

Лицо Александра озарило умиротворение. Брови разошлись, жесткие морщины у рта разгладились, напряженно сжатые губы смягчились улыбкой.

Но эту улыбку снова согнала забота.

— Все ли города взяты? Тот, седьмой?.. До которого я не дошел?

— И седьмой взят.

— Как кончилась битва?

— Полной победой, Александр.

— Много ли погибло у нас?

— Гораздо меньше, чем у них.

— Скажи, чтобы всех врагов, кто остался в живых, заковали в цепи. С этим народом иначе нельзя. А военачальники наши… все ли живы?

— Все живы, Александр.

Гефестион не сказал, как много легло македонян в этой битве. Утаил и то, что сильно ранен Кратер. Александр сейчас же начнет пытаться встать и идти лечить Кратера. А ему еще и головы не поднять с подушки!

— Послушай, Гефестион, — начал Александр после долгого молчания, — как ты думаешь: останется ли мне верен Антипатр? После того как я казнил его зятя, Линкестийца?

— Будет ли он верен? — задумчиво сказал Гефестион. — Раздоры с царицей Олимпиадой не поколеблют его верности тебе. Смерть Линкестийца, как ни тяжело это ему, не отвратит его от тебя: измена Линкестийца доказана. Но казнь Пармениона — вот что заставит его насторожиться. Он уже знает теперь, что, если ослушается тебя, его не защитят ни заслуги, ни его возраст, ни его давняя служба тебе… Он может испугаться тебя. А это нехорошо. Это опасно.

— Уж не думаешь ли ты, что он способен убить меня?

— Если испугался за свою жизнь, то ожидать можно всего.

— Но нет, Гефестион. Я не дам ему для этого повода.

— Ты уже дал ему повод остерегаться тебя. Но это лишь догадки, может быть пустые. А пока Антипатр незаменим. Он крепко держит в руках и Македонию и Элладу. Береги дружбу с Антипатром.