В горах Тигровых

Двадцать шесть лет минуло, как одно мгновение. Двадцать шесть лет проскользило над этими сопками. Здесь вся жизнь Лаврентия Кустова, густые штрихи в памяти; первая казармешка, четверо против всего мира, с нее-то и началась жизнь в этом краю, и тот первый парусник, которого матросы ждали без малого год, и та первая борозда, первый крик ребенка, а за всем этим первая и негасимая любовь, и первый дом, первый бой. Земля застоялая проснулась, загудела. Но только в том гуле слышны жалобы, даже мольба: не грабить, а созидать. Но пока грабили, а не созидали… Все в памяти. Все. И тот ужасный взрыв, который потряс сопки, выплеснул воду из Малой бухты. Взрыв, что спас первую деревню, а в нем Феодосий. Вон он выходит из волн морских, отряхивает с плеч своих морские водоросли, выпутывает из бороды ракушки. Вышел на берег. Вышел, чтобы спросить людей: "Не создали ли еще Беловодское царство? Праведно ли живете в тайге? Не занесли ли топор над землей, чтобы изрубить, искромсать ее, родимую, а потом бросить воронам на расклёв?.."

— Занесли, Феодосий Тимофеевич, занесли. А что будет дальше, то одному богу известно, — прошептал Кустов и тихо побрел с горы.

Но что бы там ни было, здесь росло крепкое и сильное племя тайгарей. Эти парни не побегут от тигра-людоеда, не метнутся прочь от медведя-шатуна. Эти осели в горах Тигровых — накрепко и навсегда. Глубоко пустили в землю обетованную кряжистые и гибкие корни. Не вырвать, не изломать.

Уже вел внуков на тигровую охоту Иван Воров. Сам еще крепкий и все так же веселый старик.

Учил кузнечному ремеслу внучат Сергей Пятышин. Охота — хорошее дело, но звонкий молоточек всегда прокормит.

Ночами, в тихие вечера, все так же стонала и звала куда-то ночная птица квонгульчи. И люди, слушая ее голос, почему-то грустнели и замолкали. Тянулись на ее зов, но не каждый знал путей своих нехоженых, не знал, куда зовет их та птица. Потрескивали костры, подолгу молчали люди…

Сихотэ-Алинь, Кавалерово,

1969–1974