В горе и радости

– Серьезно? Я ее подкупил.

– Ты подкупил ее? – переспросила я. Я была шокирована. Я ни разу не встречала человека, который подкупал бы кого-то.

– Ну, я сказал, что если она даст мне два стакана любого оставшегося мороженого, то я дам ей двадцать баксов сверху. Поэтому если это подкуп, то – да, я ее подкупил.

– Ага, я бы действительно сказала, что это подкуп.

– Коррупция, что тут скажешь. Надеюсь, ты сможешь меня простить.

Я уставилась на него.

– Простить тебя? Ты шутишь? Никто никогда никого не подкупал ради меня! – сказала я.

Бен рассмеялся.

– А теперь ты просто надо мной издеваешься.

– Нет, я говорю совершенно серьезно, – возразила я. – Мне это льстит.

– О, – с улыбкой ответил Бен и снова рассмеялся. – Замечательно. – Потом он откусил кусочек от своего мороженого и сморщился. – Кофейное, – констатировал он, подбежал к ближайшей урне и выплюнул.

– Ты не любишь кофе?

– Для меня кофе – это как походы к врачу и Национальное общественное радио.

Я взяла у него из руки стакан с мороженым и держала в руке, пока ела мороженое из второго стакана.

– Что ж, значит, мне больше достанется, – сказала я.

Мы вернулись в его машину, и никто из нас толком не знал, что делать дальше.

– Этот день не должен заканчиваться, – произнесла я. – Ведь так?

– Я рад, что ты это сказала, – ответил Бен. – Куда теперь?

– Ну я даже не знаю… Проголодаться я не успела…

– Может быть, вернемся в твою квартиру? – предложил он. – Обещаю не распускать руки.

Я минуту помолчала.

– А что плохого в распускании рук? – поддразнила я его. Он не ответил, включил заднюю передачу, а затем автомобиль помчался по улице.

Когда мы добрались до моей квартиры, Бен вытащил ключи из своего кармана. Мы поднялись по лестнице к моей двери, но на полдороге Бен вспомнил, что кое-что забыл. Добежав до машины, он опустил монеты в паркомат. Потом молнией вернулся ко мне и открыл дверь квартиры. Оказавшись внутри, Бен осторожно положил ключи на столик возле двери.

– Пусть тут полежат, на виду, – сказал он. – Тут ты о них не забудешь.

– Отлично. Хочешь что-нибудь выпить?

– Конечно. А что у тебя есть?

– Вода. Мне следовало бы спросить, не хочешь ли ты воды.

Бен рассмеялся и сел на диван. Я взяла два стакана, подошла к холодильнику, чтобы их наполнить, и тут увидела бутылку ледяного шампанского, оставшуюся после Нового года.

– У меня есть шампанское! – объявила я и вытащила бутылку из холодильника. Вернувшись в гостиную, я продемонстрировала ее Бену: – Шипучки?

Он засмеялся:

– Ага, давай выпьем шипучки.

Мы сбегали на кухню и взяли бокалы. Я попыталась открыть бутылку, но у меня ничего не получилось, поэтому в дело вмешался Бен, и пробка тут же вылетела из горлышка. Струя шампанского обдала наши лица, но нам было все равно. Бен налил шампанское в бокалы, и мы уселись на диван.

Минута прошла в неловком молчании. Мы увязли в тишине. Я отпивала из бокала чуть дольше, чем следовало, глядя на золотистые пузырьки. Откуда взялась эта неловкость? Я этого не знала. Я встала и почувствовала, как алкоголь ударил в голову.

– Я сейчас вернусь, – сказала я. – Мне просто нужно… – Что? Что я собиралась сделать?

Бен схватил меня за руку и посмотрел на меня, заглянул в глаза. Мне показалось, что его глаза умоляют меня. И я бросилась к нему, оседлала его колени и поцеловала. Мои руки заскользили по его плечам. Его пальцы сжали мои бедра, и я чувствовала их прикосновение сквозь ткань джинсов. Целуя меня, Бен ближе притянул меня к себе. Его руки поднялись по моей спине и зарылись в мои волосы. Я чувствовала, как отчаянно ему хочется целовать меня. Наши головы и руки двигались синхронно, и мое тело вдруг начало болеть там, где Бен к нему не прикасался.

– Ты мне нравишься, – заявил он, задыхаясь.

– Я это вижу, – со смехом ответила я.

– Нет. – Он на мгновение оторвал свое лицо от моего и посмотрел на меня так, словно это было важно. – Ты мне нравишься.

Парни и раньше говорили мне, что я им нравлюсь. Они говорили это в восьмом классе и в старшей школе. Они говорили это, напившись на вечеринке. Один сказал мне об этом в кафетерии колледжа. Некоторые из них не поднимали глаз от земли, когда бормотали эти слова. Некоторые из них заикались. Каждый раз я отвечала, что они мне тоже нравятся. И только с Беном я поняла, что тогда я лгала.

До него ни один мужчина не позволял мне почувствовать, что он мной восхищается, и я никогда никем так не восхищалась. Что такого сделал Бен за последние несколько часов, чтобы мне стало все небезразлично? Не знаю. Я знала только одно: когда он сказал мне об этом, я поняла, что действительно ему нравлюсь. И когда я услышала эти слова от него, у меня появилось ощущение, будто я ждала их всю жизнь.

– Ты мне тоже нравишься, – сказала я и снова поцеловала его. Руки Бена легли на мою талию и притянули к себе, уничтожая тот крошечный промежуток, который еще оставался между нами. Он целовал мои уши и нижнюю челюсть, отчего у меня по шее побежали мурашки, и казалось, это длилось несколько часов.

Когда я посмотрела на часы, было уже больше восьми часов вечера.

– Вау, это был… это было… долго.

– Ты проголодалась? – спросил Бен.