В городах Луны

– Когда я прибыл, все уже было кончено, – глухо ответил Дирке. – Я не мог ей помочь. Потом кто-то сотворил два знака. Первый ранил меня. Сбил с ног. Второй был знаком забвения. Простите, господин председатель. Утешает только одно. Убийца явился глубинным коридором, связывающим Землю и Трилунье. Вы же прекрасно знаете свойство искусственных переходов. Внутри одного пространства глубины предметов совмещаются напрямую, но если предметы находятся в разных витках… Их соприкосновение проходит через мертвое межпространство. Прошедший искусственным коридором между мирами омертвеет наполовину или больше в зависимости от того, сколько у него внутренних сил на сопротивление.

– И что же тебя утешает? – нехорошим голосом поинтересовался Арнольд Ромуальдович.

Люсия вся обратилась в слух. Не очень понимая, о чем сейчас говорится, она почуяла важность этих сведений.

– Меня утешает, что убийцы Стеллы, скорее всего, нет в живых. И смерть его была медленной и страшной, – тихо ответил Дирке. Потом сглотнул и продолжил: – Омертвение. Частичное. Значит, он осознавал все, что с ним происходило. До самого конца.

– Как бы нам самим это не осознать. Омертветь хочешь, а, Дирке Эрремар? Может, пока не поздно, назад и на тропу?

Но парень-волк только опустил голову.

– Я уверен, что мы оба сможем оказать достойное сопротивление, господин председатель, – сквозь зубы бросил он. – Но уверены ли вы, что девочку так уж необходимо доставить в Дхорж именно сейчас?

– Да, черт побери! – Резанов начал заводиться, точь-в-точь как утром перед приездом бабушки. – Проклятый мерзавец Петр однозначно что-то замыслил. Не знаю, когда разразится катастрофа, но чую, скоро. Хочу, чтобы в моей команде как можно скорее появился знаккер трилунского уровня.

– Вы готовы рискнуть жизнью ради этого?

– Мой бизнес – это и есть моя жизнь. А моя шкура всего лишь моя шкура. Не будет меня, останется Арно. И, даст бог, со временем он обзаведется своим запасным бессмертием, которому оставит корпорацию. К тому же волчонок у нас. В крайнем случае, бессмертие даст мне время на борьбу с последствиями коридора. А у тебя и свое есть.

Ах, вот как. Все интереснее и интереснее. Значит, Арно может остаться один-одинешенек на этой земле. Точь-в-точь как она сама. И ему придется сражаться против целого мира. Как ей. Только ресурсов у него будет побольше – огромная корпорация. А у нее – это… знаккерство. Отлично, можно объединиться почти на равных. Размышляя, Люсия не забывала краем глаза следить за перемещениями будущего све… будущего покойного свекра.

А тот подошел к скульптуре. Вроде бы каменной, изображающей льва, вставшего на задние лапы и растопырившего передние. Скульптура была абсолютно черна, но распахнутая пасть все равно казалась окровавленной.

– Сколько времени никто не пользовался коридором? – спросил Дирке.

– Не считая убийцы Стеллы, – отозвался Резанов, – лет пятнадцать или даже больше. А этот красавец, – он похлопал зверя по морде, для этого ему пришлось высоко поднять руку, несмотря на свой внушительный рост, – этот красавец доставлен из Трилунья. Чуть ли не с Тающих Островов. Но для меня это абстракция. Во времена открытых троп я южнее Второго города луны не бывал. Ладно, минутка лирики из аут. Пора!

И Дирке без предупреждения подхватил Люську на руки. Легко, будто она ничего не весила. А ее чемодан накрыл ладонью. И чемодан исчез. Вот так дела! Он умеет так же, как она?

Потом началось и вовсе нечто необъяснимое. Дирке, по-прежнему держа ее на руках – как ребенка посадил на согнутую в локте руку, – подошел ко льву. Резанов положил руку на плечо Дирке. Люсия ахнуть не успела, как их окутала чернота.

– Мы в глубине статуи, – пояснил Арнольд Ромуальдович. – Дальше будет хуже. Держитесь.

Дальше было не то что хуже, дальше просто кошмар мучительный начался. Сначала вдалеке замаячил какой-то другой предмет. Когда они подошли ближе, оказалось, что это не что иное, как дверь. Но ее никто не стал открывать. Дирке шагнул в деревянную поверхность, как перед этим – в статую. Люсия так и сидела у него на руках, а Резанов прицепом шел следом. Воздух стал вдруг совсем сухим и холодным, как будто его лишили всех нужных для дыхания газов. Втягивать (по-другому это натужное действие не назовешь) его носом и ртом кое-как удавалось. Но было совершенно очевидно, что пользы для здоровья в таком дыхании – чуть.

А потом у Люсии возникло странное ощущение, словно ее сжимают, сплющивают и раскатывают в тонкий лист. Двухмерный. Перед глазами заплясал фейерверк, в основном почему-то красный. И жизнь, кажется, собралась ее покинуть.

Вмешался Дирке. Он вдруг резко вдохнул этот негодный воздух.

– Придется, – пробормотал он, – или мы ее потеряем.

И вдруг стиснул ее, словно выжимал остатки полувоздушной смеси из легких. Прижал к себе. И снова стало темно. Уши тоже, кажется, заложило. Секунду спустя Люсия поняла, что больше не сидит на руках у Дирке. Она вообще была в каком-то другом месте. Опять очень темном, но вполне уютном и пахнущем довольно приятно. Только тесном. Зато мягком, словно она в подушки зарылась.